"Григорий Темкин. Двадцать шестой сезон" - читать интересную книгу автора

Саади покраснел. Он всегда краснел, как только я заговаривал о давних
событиях.
- Не понимаю, о чем вы говорите, Алексей Васильевич. Я давно
догадываюсь, какие у вас бродят мысли. Вы предполагаете, что произошло
убийство?
Я помолчал, и Набиль Саади покраснел еще больше.
- Абу-Фейсал, а вы верите, что двух достаточно опытных ученых не могли
защитить ни поле, ни кэб, ни костюмы?
- Они вышли из кэба. У озера была довольно густая растительность.
Феликс, чтобы не повредить деревья, оставил кэб и прошел дальше пешком.
- Хорошо. Допустим, Феликс и Анита стояли на берегу и наблюдали. Но как
они оказались в озере? Каким образом? Что пробило силовую защиту?
- А вы обратили внимание, что поле отключается, когда снимаешь шлем!..
- Вот именно! А почему они были без шлемов? Никто в комиссии на этот
вопрос толком не ответил, все только пожимали плечами: сняли - потому и
погибли. А я спрашиваю: почему сняли?
Саади только пожал плечами.
- Воздух здесь по составу близок к земному, особенно в некоторые
зеленые сезоны. Может, захотелось подышать немного без шлема? Или рискнули
установить без шлема контакт с неизвестным индуктором?
- Даже если мы найдем на Мегере разум с телепатическими способностями,
- возразил я, - то тогда получим ответ лишь на вопрос, почему люди могли
оказаться в озере без шлемов. Но не на вопрос, почему они сняли шлемы.
Или, вы полагаете, супергипноинтеллект пробил защиту? Эксперты практически
исключают такое напряжение псиполя. С другой стороны, любой участник
экспедиции при желании легко мог подстроить несчастный случай. Например,
вызвать неисправность легочного монитора, и в определенный момент люди
начали задыхаться в шлемах. Или потеряли контроль над собой...
- Дикость какая-то. Но... но, положим, технически это подстроить можно.
Однако зачем? Вы, Алексей Васильевич, несомненно, большой знаток
детективной литературы. Так вспомните: сыщики прошлого всегда начинали
расследование с вопроса "кому выгодно?". Кому могло понадобиться убивать
Аниту и Бурцена?
- Хотите мотив?
- Да, если угодно. Мотив!
Я так увлекся спором, что позабыл о своем намерении действовать с
позиций адвоката и полностью вошел в роль обвинителя.
- Мотив Елены Бурцен - ревность. Мотив Альберто Тоцци - неразделенная
любовь, ущемленное самолюбие и та же ревность. Мотив Масграйва - самый
неубедительный, но все же допустимый - ненависть к подрывателям
экспедиционной дисциплины. Только у вас нет видимого мотива, Абу-Фейсал.
- Нет уж, простите! - воинственно выкрикнул контактолог. - Мотив, в
таком случае, имелся и у меня. Мы с Бурценом были, пользуясь вашей
терминологией, заклятыми научными врагами!


Сезон пробуждения выплеснул на поверхность жизнь, дремавшую в недрах
планеты. Суровый климат двадцати пяти времен года задержал развитие спор,
личинок, семян. И вдруг жизнь эта, истосковавшаяся по свету, немедленно
бросилась в спиральный, стремительный круговорот эволюции.