"Григорий Темкин. Двадцать шестой сезон" - читать интересную книгу автора

из лун - и дрогнул, расплылся, теряя фокус, радиационный луч. Другая луна
отвернула свой лик от слабеющего Желтого солнца, подставила щеки пока
невидимому Красному, и Мегера окрасилась в жизнеутверждающие розовые,
оранжевые, алые тона. Окрасились холмы, равнины, впадины и словно вымыли
из атмосферы избыточную желтую радиацию. Казалось, вся планета очнулась,
зарделась, спешно начав готовиться к чему-то значительному, праздничному.
Конусным броненосцам, однако, на этом празднике места не отводилось. В
отраженном свете Красного солнца они прекращали движение и застывали
остроконечными каменными бугорками.


В год Тринадцатой гиперкосмической Альберто Тоцци исполнилось двадцать
три. Это был хрупкого сложения высокий черноволосый юноша с тонкими
правильными чертами лица. С детства он ходил в вундеркиндах. Четырнадцати
лет поступил в Палермскую высшую техническую школу, шестнадцати стал
публиковать научные сообщения, а к двадцатилетию уже имел ученую степень.
В Альберто не чаяли души бесчисленные итальянские родственники, а коллеги
ценили и уважали Тоцци как талантливого, многообещающего космогеолога.
При всех своих достоинствах Тоцци не относился к категории так
называемых баловней судьбы. Напротив, Альберто отличался редким
трудолюбием, преданностью науке; к родным и друзьям относился с почтением.
Единственным недостатком Тоцци или даже не недостатком, а слабостью, как
осторожно выразился Набиль Саади, была его эксцентричность.
Экипаж космической экспедиции принимал темпераментного итальянца
по-разному. Командир и его жена, быть может, потому что детей у них не
было, с первого дня как бы взяли Альберто под свое покровительство.
Масграйв сразу почувствовал к Тоцци неприязнь и до окончания экспедиции
держался с ним подчеркнуто сухо, официально, разговаривал только по
необходимости. Анита держалась с Тоцци по-приятельски легко, но при каждом
удобном случае подтрунивала над ним. Сам же Набиль Саади, судя по всему, с
молодым геологом был корректен, подчеркнуто вежлив, но вежлив дружелюбно,
без отчуждения. Кроме того, чувствовалось, что Саади еще тогда, в
Тринадцатой гиперкосмической, задолго до трагической смерти геолога, уже
испытывал к Тоцци некое сочувствие, даже жалость.
За что же можно жалеть такого счастливчика? Когда я напрямую спросил об
этом Саади, на секунду он замялся, потом не очень охотно объяснил.
Оказывается, Альберто влюбился в Аниту. И не просто влюбился - полюбил. И
безответно. Когда Анита погибла, в Альберто словно что-то сломалось. Из
жизнерадостного, улыбчивого, общительного юноши он превратился в
замкнутого, отрешенного от жизни мужчину. Позже, на Земле, Набиль пытался
найти Тоцци, но тот избегал встреч. Говорили, что после полета на Мегеру
Альберто так и не пришел в себя: перестал видеться с друзьями и
пользовался любой возможностью, чтобы улететь в космическую экспедицию,
все равно куда и все равно с кем. Полет на Саратан стал драматическим
финалом этой действительно печальной судьбы. Случилось вот что. Во время
обвала и горах напарник Тоцци был тяжело ранен. Вездеход засыпало камнями
Емкости батарей, питающих противорадиационную защиту костюмов
космогеологов, хватало на четверо суток. Быстрой помощи ждать не
приходилось - вышла из строя система аварийного оповещения. Альберто снял
свои батареи и подсоединил к блоку питания товарища. Когда их нашли