"Николай Дмитриевич Телешов. Крамола (Из цикла "1905 год")" - читать интересную книгу автора

- Подумай, - ответил Федор, и голос его странно и загадочно прозвучал
среди ясной тихой ночи.
Яша задумался.
Все в эту ночь для него было тайною и вопросом. Он медленно шел,
опустив голову, пытаясь один на один с самим собою разобраться во всем,
что сегодня слышал и видел. Острая любознательность томила его: он знал,
что манифест об освобождении крестьян подписал Александр Второй и что его
же, Александра Второго, убили бомбой. Почему? За что? Наконец - кто?
Яше было непонятно все это, и он с жестокостью и с отвращением думал об
этих людях, и в то же время ему вспоминались слова Федора о царских
слугах, которые и тогда были, и тогда кричали, что освобождение есть
погибель и что все это не нужно и невозможно, и тоже, как теперь,
собирались колотить образованных людей... Стало быть, ученые люди стояли
за что же: за свободу? и за кого: за народ?
А Яша слышал от дедушки, что такое значило быть крепостным. Если бы не
свобода, то и Яша теперь был бы где-нибудь пастухом или поваренком или
ездил бы на запятках кареты... Его продал бы один барин другому барину,
как продают теперь лошадь или собаку, или вот сапоги, в которых он идет...
Его драли бы палками и розгами на конюшне, женили бы на кривой пузатой
девке, отдали бы на всю жизнь в солдаты - и никто не мог бы вступиться за
него и сказать, что все это разбой и ужас.
А все это бывало. Про все это рассказывал дедушка, рассказывал про
старую служанку, которая всю жизнь не знала, куда девался ее муж, которого
однажды позвали к барину. С тех пор полсотни лет прошло, а она все не
знала еще - поминать ли его за здравие, или за упокой...
Проходя через мост, Яша остановился. Облокотясь о перила, он взглянул
вниз, где темные далекие воды, сверкая верхними струями, бесшумно
стремились куда-то вдаль и тьму. На серебрившуюся поверхность было весело
и приятно глядеть, но было жутко и страшно думать, что под этим серебром
таится что-то темное, глубокое и живое. Оно также движется, медленно и
тяжело, огромное, невидимое, движется во тьме и плывет где-то внизу и
тайно уходит куда-то вдаль, и никто не знает, что оно в эту минуту несет в
себе...


VI


Дом Синицыных стоял в переулке, невдалеке от моста.
Это был деревянный оштукатуренный особняк, небольшой по виду, но очень
емкий, с мелкими комнатами, с лестницами, темными закоулками и чуланами;
ворота были всегда заперты, и на звонок выходил дворник с двумя собаками.
Яша пробрался сначала в ворота, потом в дверь на чер"
ном ходу и, боясь зашуметь, осторожно стал подниматься по скрипучей
лестнице к себе в мезонин. От печки, мимо которой он шел, веяло теплом; в
сумраке комнат пахло лампадным маслом, и в тишине было слышно, как шуршали
по лестнице и по обоям черные тараканы, большие, похожие на жуков,
выползавшие только ночью, о которых деды и прадеды говорили, что они
приносят дому счастье.
Все спали в доме. Яша шел по памяти, не зажигая свечи; внезапный хруст