"Николай Дмитриевич Телешов. На тройках (Из цикла "По Сибири")" - читать интересную книгу автора

Продолжая хохотать, в комнату вбежала молодая женщина, но, увидав
компанию, мгновенно остановилась и замолчала в смущении, тяжело дыша. За
нею, отдуваясь, вошел молодой мужчина в очках, которые запотели от холода
и были спущены на конец носа.
- Занято! - подумал он вслух, видя, что сесть ему некуда.
- Мы можем подвинуться, - любезно предложил Сучков. - Господа,
подвиньтесь!
Вошедший поклонился в знак благодарности и сказал, вытирая платком очки:
- Садись, Оля, есть место.
Очевидно, та не ожидала встретить столько народа, когда, смеясь,
вбегала сюда, и сначала смутилась, но теперь оправилась от первого
впечатления и быстрым взглядом оглядела комнату и людей, взглянула мельком
на Сучкова и Кумачева, остальных не заметила и снова весело улыбнулась.
- Ох, устала! - промолвила она, садясь прямо на сундук и кокетливо
поправляя на себе пуховый платок, который, казалось, ласкал и нежил ее шею
и щеки.
- Садись к столу, что ж ты на сундуке!
- Дай отдохнуть минутку! Какая тяжелая лестница!
Она хотела вздохнуть, но вместо этого опять засмеялась и встала,
поправив еще раз пуховый платок, закрывавший ее спину и грудь и одним
концом спускавшийся до полу.
Это была женщина лет двадцати двух, не более. Голову ее покрывала
высокая барашковая шапка, похожая на мужскую; из-под шапки виднелись
волосы, почти такие же темные и длинные, но когда она открывала глаза
(взгляды ее были внезапны), то ресницы, казалось, блестели заодно с ее
крупными лучистыми глазами. Ее появление внесло с собою что-то живое,
непонятно бодрое, вызывающее.
Запах щей, начинавший было щекотать аппетит, утратил свое обаяние;
приказчики сбились в кучу; Сучкову стали мешать его красивые бакенбарды,
которые пришлось поэтому откидывать вправо и влево и хмурить на них свои
красивые брови; Кумачев перестал есть; Тирман задумался о чем-то очень
лукавом, и только Матвей Матвеевич продолжал свой ужин, хладнокровно
наблюдая за всей компанией.
- Оля, ты будешь есть?
- Разумеется, Леонид! Я голодна, - отвечала та, усаживаясь за стол.
- Человек! Какой у вас ужин?
- Щи-с! Заливная стерлядь!
Оля, не дав ему договорить, сказала:
- Стерлядь, стерлядь!
Пользуясь своим случайным соседством, Матвей Матвеевич спросил Леонида,
далеко ли он едет.
- В Малмыж, - отвечал тот хмуро. - Черт знает какое сообщение - на
лошадях! А жене вот нравится.
Та улыбнулась при этих словах. Улыбнулся и Панфилов, взглянув на нее.
Улыбнулись и прочие, предвкушая общий разговор.
- Да, мне очень нравится, - сказала Оля, видя, что все на нее смотрят.
- Железная дорога так монотонна, так надоела! А здесь все новое. Говорили,
будто дорога плохая, - нисколько.
- Это только сначала, сударыня, - вежливо заметил Панфилов. - А
пойдут Чугуны, Осташиха... да еще Аракчеевские аллеи, так не приведи бог!