"Ок-но" - читать интересную книгу автора (Дегтярев Максим)

4. Меня знакомят с мисс Чэпмэн

К пятнице Алистер уломал меня переехать из гостиницы на окраине в его квартиру с окнами на Холланд-Парк. «Чертовски дорого, но положение обязывает», — объяснил адвокат, с удовольствием демонстрируя недавно приобретенной жилье. После возвращения от Рассвела я сказал, что больше никуда не пойду — в том числе и на вечеринку «в тесном адвокатском кругу, не считая дам». Алистер отправился туда один, а я провел субботний вечер перед телевизором.

Приказ от Шефа бросать всё и мчаться на Хармас пришел в воскресенье рано утром. Как приятно чувствовать себя незаменимым! Намыливая голову под душем, я вдруг понял, что теперь не смогу помочь Алистеру с делом мисс Чэпмэн. А я ему обещал. К пустым обещаниям я порою прибегаю — например, когда Шеф отдает приказ типа «иди туда, не знаю куда, принеси то, не знаю что». Нынешний его приказ звучал абсолютно конкретно. Во время бритья я подумал, что все билеты до Терминала Земли на ближайшую неделю, наверное, уже раскуплены. Опять-таки, никто не гарантировал, что погода в Дарфуре будет летной. Еще я мог бы сломать шею и очутиться в больнице. Врачи запретят мне переписываться с начальством. Ну и последний вариант, полный форс-мажор: меня окрутили, женили и отправили в свадебной путешествие по Сектору Улисса. Пассивный залог необходим для большего правдоподобия.

За завтраком я продолжал придумывать отговорки, так сказать, второго эшелона. Удивленный моею задумчивостью, Алистер спросил в чём дело. Я соврал, сказав, что думаю о деле мисс Чэпмэн.

— Погоди думать, сначала поговори с ней, — посоветовал он.

С Джулией Чэпмэн мы договорились встретиться в одиннадцать, в кафе неподалеку от конторы Алистера. Джулия пришла без двадцати двенадцать.

— Опаздываете, мисс Чэпмэн, — сказал Алистер, строго взглянув на девушку. — Мы уже начали волноваться. Знакомьтесь, это мистер Ильинский, мой друг с Фаона — тот, о котором я вам говорил.

Джулия тряхнула пушистой светлой головкой и чрезвычайно мило улыбнулась.

— Джулия.

— Фёдор. — Я привстал. — Что вам заказать?

Посмотрев на пустые тарелки, она сказала, что не голодна и попросила кофе и минеральной воды. Я повторил себе кофеиновой шипучки, которую они здесь называют «колой», — и, видимо, не зря — кофеина в ней значительно меньше, чем сахара. Алистер отказался от второй пинты безалкогольного пива. Закончив с заказом, я спросил:

— Гордон, что ты успел рассказать обо мне мисс Чэпмэн?

От его ответа зависело, как мне себя вести.

— Мисс Чэпмэн выразила опасение, что их лаборатория находится в некоторых, пока непонятных, отношениях с одной известной тебе галактической спецслужбой. Ты уже имел с ними дело, а нам с мисс Чэпмэн, к счастью, такая честь пока не выпала. Требуется твой совет. Правда, мисс Чэпмэн?

Она кивнула. Пока она переводила взгляд с Алистера на меня, я успел перекроить физиономию безработного детектива в физиономию спецагента галактического уровня. Когда наши взгляды встретились, в ее невинных, голубых глазах я заметил искреннее уважение. Одновременно мои плечи придавила ответственность — ответственность за алистеровское вранье. Нежным басом я вымолвил:

— Мы вам поможем, Джулия.

— Спасибо, — она снова мило улыбнулась. Я заметил, что милая улыбка дается ей с большим трудом.

— Как прошла неделя?

— По-моему, — прошептала она, — за мной следили.

— Оторвались?

— Простите?…

Алистер пояснил:

— Федр спрашивает, удалось ли вам уйти от слежки.

— Не знаю. — Острые плечики поднялись и опустились. — Не знаю, — повторила она, озираясь по сторонам.

Кафе было забито битком. Наш столик то и дело задевали официантки, разносившие заказы. Стоял гул, звон, играла музыка.

— Вы запомнили того, кто за вами следил? — спросил Алистер.

— Может, он и не следил, а так, нервы…

— За неделю веснушек у вас стало больше. — Наверное, этим замечанием Алистер хотел ее отвлечь.

— Так ведь весна… — улыбнулась она. — Запоздала, правда. Наверное, климат опять меняется. А на Фаоне сейчас тоже весна?

Я задумался, как назвать нынешнее фаонское время года, чтобы не возникло недоразумений. Алистер выручил:

— На Фаоне всего три времени года: начало зимы, середина зимы и конец зимы.

— Вот-вот, — подхватил я. — Сейчас на Фаоне конец зимы. Впрочем, мы привыкли объединять конец зимы и начало зимы в одно время года.

— Если начало и конец совпадают, то где же тогда середина? — шутливо спросила Джулия.

— Вероятно, везде, — предположил я.

— Так не бывает…

Алистер сообразил, что разговор о погоде перерастает в легкий флирт. Он положил этому конец:

— Поговорим о делах. Мы с Федром пришли к выводу, что кристаллозапись взял Дин Мартин. Что он за персонаж, расскажите.

— Дин? — удивилась она. — Вы считаете, что кассету взял он?

— Это вполне вероятно, — подтвердил я.

— Дин — способный молодой ученый. Ему двадцать восемь или двадцать девять — никогда, честно говоря, не уточняла. Работает в лаборатории давно, по крайней мере лет пять. Неразговорчивый, амбициозный, но удивительно хладнокровный. И он все время в какой-то скорлупе, словно прячется… И даже внешне…

— Что внешне? — нетерпеливо спросил Алистер.

— Бреется раз в месяц и, по-моему, никогда не стрижется, — по нашей мимике Джулия старалась определить, имеет ли для нас значение прическа Мартина.

— Этого мало, — покачал головой Алистер. — Какие исследования он проводит?

— По локальным гравитационным аномалиям.

— Кажется, у вас этим все занимаются…

— В принципе, да. Мартин особенно интересовался возможностью переформулировать гипотезу существования ростков алеф-измерений в рамках ковариантной теории пространств Зинбермана…

— Этого слишком много, — остановил ее Алистер. Но Джулия все же добавила:

— Малоперспективная область.

— Вы описали нам этакого физика-маргинала.

— Почему?

Алистер шутливо заметил:

— Что может быть маргинальнее волосатого физика-теоретика!

— Лысый хакер…

— Лысый поэт…

Хакер пришел в голову Джулии, поэт — мне. Я огляделся — не обидел ли кого. Адвокат успокоил:

— Не бойся, они еще не проснулись. Рад, что вы не вспомнили о лысых адвокатах.

Он достал сигарету и посмотрел на висевшую на стене перечеркнутую фотографию толстого господина в допотопном смокинге и с большой сигарой в зубах.

— Нельзя, — сказала Джулия.

Запихивая сигарету обратно в пачку, Алистер спросил:

— Нибелинмус не намекал вам, что ему известно, для кого вы украли запись?

— Он не намекал. Он так и сказал, мол, ему ясно, кто меня подослал.

— И кто же? — заинтересовался Алистер.

— Он не сказал. Это был наш последний разговор. После тех слов, он довольно неприятно посмотрел на меня и ушел. Вернее, попросил меня уйти. И я ушла.

— Давно вы почувствовали слежку?

— Сегодня, когда выходила из дома, чтобы поехать сюда. У меня перед домом парковка. Там стоял флаер. Не помню, был ли он там накануне, но мужчину, который копался в двигателе, я уже где-то видела. Возможно, на проходной института. Увидев меня, он закрыл двигатель и влез в салон. Потом я встретила его на стоянке рейсовых флаеров.

— Он полетел вместе с вами?

— Нет. В рейсовый флаер он не садился. В Лондоне я его не видела.

— М-да, зря мы этого не предусмотрели, — расстроился Алистер. — Сидим тут втроем. Если они проследили за вами до кафе, то Федр уже засвечен. Если не секрет, почему вы опоздали?

— Я приехала вовремя… почти вовремя — в десять минут двенадцатого, зашла в кафе и увидела вас. Потом я подумала, что вдруг мне не показалось, что за мною следят, и вышла. Здесь напротив — сквер, я там посидела и еще немного подумала. Того мужчины нигде не было видно. И тогда я решилась войти. Вы считаете, мне не стоило этого делать?

Алистер выпучил глаза. Наверное, он переживал смешанные чувства. Осторожность и предусмотрительность девушки не могли не вызвать в нем уважения, но вместе с тем он мучился в недоумении:

— Мисс Чэпмэн, — сказал он с раздражением. — Почему вы просто не позвонили мне на комлог?

— Вы не дали мне свой личный номер, — простодушно ответила мисс Чэпмэн.

Тут Алистер вспомнил, что он связывался с Джулией из офиса, через секретаря. Дать ей номер комлога не было повода.

— Могли бы узнать номер у мисс Липтон, — проворчал он. — Что будем делать?

Вопрос был адресован мне.

— Скорее всего, они довели мисс Чэпмэн до кафе и, разумеется, видели нас троих вместе. Вероятно, они и сейчас за нами наблюдают. Поэтому надо их убедить, что встреча носит личный характер.

— Каким же образом? — поинтересовался Алистер.

— Разыграем семейный скандал. Испытанный метод. Однажды я встречался в баре с клиенткой — почти такой же симпатичной, как мисс Чэпмэн. Бедняжку преследовала супруга ее, пардон, любовника. Мы изобразили влюбленную парочку, и ревнивая супруга на неделю отстала. Можно попробовать нечто подобное. Например, ты обнимешь мисс Чэпмэн, а я опрокину на тебя бокал… — я окинул взглядом столик, подходящего бокала на нем не было, — … ну закажем чего-нибудь. Или дам пощечину (Алистер вздрогнул). Хорошо, не хочешь — давай я обниму мисс Чэпмэн, а ты дашь мне пощечину. Главное, чтобы и приятное и не очень досталось одному. Так будет справедливо.

— Не время думать о справедливости, — возразил адвокат. — Предлагаю мисс Чэпмэн пасть мне на грудь, а тебе — подставить щеку. Томатный сок мы сейчас закажем. Нет, клюквенный — он больше походит на кровь. Опять же, твоему костюму терять нечего.

— Это будет неправдоподобно. Категорически настаиваю на собственном варианте.

Перебивая друг друга, мы заспорили.

— Господа, — дрожащим от негодования голосом произнесла Джулия, — господа, вы вольны обниматься и поливать друг друга соком сколько угодно. Если каждый из вас получит по пощечине, то так вам и надо. Впрочем, вы наверняка получите удовольствие. Но без меня. Странно, что профессор Рассвел о вас, мистер Алистер, такого высокого мнения. Нельзя так издеваться над… — она поперхнулась и еле выдавила: — Я ухожу…

Вставая, она метнула салфетку в тарелку Алистеру. Официантка, ставшая невольным свидетелем этой сцены, потянулась чтобы убрать салфетку либо тарелку и задела пустой бокал из-под пива; упав, он расколол мою чашку, и остатки кофе залили мне брюки — самые приличные, между прочим. Все это происходило под наши с Алистером возгласы вроде «Джулия, подождите», «вы не так поняли», «Федр сейчас извинится» и так далее. С пятном на штанах я добежал за мисс Чэпмэн до входной двери, но дальше не побежал, а свернул в туалет стирать пятно. Когда я вернулся за столик, Алистер угрюмо сказал:

— Вот тебе и семейная сцена.

— Тебе не показалось, что она неравнодушна к Мартину?

— Хм, она так о нем отзывалась… Если это называется «неравнодушна», то от кого-то из нас она теперь без ума.

— Хорошо бы знать, от кого именно, потому что надо выбрать, кто из нас будет ей звонить.

— Ладно, — взял на себя труд Алистер, — давай я. Что сказать?

— Отправь сообщение: «Все идет по плану. Жду через час». Подпись моя.

— Где ждать-то?

— Сам придумай. Я не знаю города.

Он назначил встречу в Гринвич-Парке у Старой Королевской Обсерватории.

— Она астрофизик, не сможет не прийти, — прокомментировал Алистер. — К тому же, это рядом.

— Я ей передам твои слова вместе с извинениями. Объясняй, как туда добраться.

— Не Фаон, не заблудишься…

Жаль, что мы так и не заказали клюквенный сок.

Он отправил еще одно сообщение.

— А это кому?

— Уточнение. Она будет ждать тебя на нулевом меридиане. Найдешь?

— Найду. Не Фаон.

Когда я встал, он велел мне снова сесть, что-то чиркнул на визитке и, протянув ее мне, сказал:

— Вот адрес. Там отчистят пятно от кофе. За час успеешь.

— Сказать, что от тебя?

— Не обязательно. Будет достаточно, если ты заплатишь.

Пятно обошлось дороже, чем кофе. За такие деньги на Фаоне можно купить новые штаны. Едва успевая к намеченному времени, я помчался в Гринвич-Парк. Топометр, встроенный в комлог, подсказывал, что нулевой меридиан должен быть где-то рядом. Поплутав по аллеям, которые напрочь отказывались следовать меридиану, я уперся в красное кирпичное здание с куполом. Всё говорило за то, что это и есть Старая Королевская Обсерватория. Обойдя здание, я оказался на смотровой площадке с видом на Собачий Остров с небоскребами, в одном из которых обосновалась контора Алистера. На брусчатке был ясно выведен нулевой меридиан. Жирная линия выходила из дверей Обсерватории и заканчивалась у ограждения. Джулия Чэпмэн расположилась в западном полушарии, в полсекунде от меридиана. Облокотившись на ограду, она смотрела на город. Я встал рядом.

— Здесь хорошо в конце октября, — сказала она.

— Здесь точно хорошо в третью неделю апреля, — ответил я, подразумевая, что ни в какую другую неделю апреля — да и всего года — я в Гринвич-Парке не бывал.

— Нет, именно в конце октября. Листвы на деревьях столько же, сколько на дорожках, аллеи превращаются в пестрые туннели, приятно бродить по ним, шуршать опавшей листвой…

— О, да! — сказал я.

Она сделала серьезное лицо. Когда она поджимала губы, они складывались в растянутую букву "М" — так дети рисуют рты медведям и вапролокам.

— Я звонила Рассвелу. Он сказал, что вы репортер.

— Это приговор?

— Нет, но из слов Алистера я поняла, что у вас несколько другая специальность.

— На Фаоне туго со специалистами, — стал повторять я выдуманное Алистером объяснение, — гражданам приходится осваивать несколько профессий. Пишу статьи о… да вот, сами убедитесь, — я отыскал в комлоге старый номер «Сектора Фаониссимо», который иногда предъявляю как доказательство мирного характера моей профессии.

Статья за моей подписью называлась «О размножении вапролоков в условиях неволи».

— Они разве размножаются в неволе? — удивилась Джулия.

— Нет. Именно это я и доказал: вапролоки в неволе не размножаются.

Она рассмеялась.

— Статью следовало назвать «О НЕразмножении вапролоков в неволе».

— Но тогда никто бы не стал читать.

— А так читают?

— Наверное…

Я предложил покинуть смотровую площадку и погулять по парку. В движении легче обнаружить хвост. Она согласилась. Мы обошли обсерваторию и двинулись на юг вдоль второй секунды восточной долготы. Так мы двигались, пока аллея, которой было наплевать на географию, не потянула нас на юго-восток.

— Какое чудесное совпадение, — вслух размышлял я, держа Джулию под руку, — что нулевой меридиан выходит прямо из дверей Обсерватории.

— Мир создан чудесными совпадениями, — вторила мне Джулия, — взять хотя бы кошку: надо же так совпасть, что дырки в ее шкуре находятся как раз в том месте, где у кошки глаза.

— Парадокс, — согласился я. — Понимают ли кошки, как им повезло? Впрочем, — продолжал я размышлять, — нулевой меридиан мог проходить через Гринвич-Парк и до того, как на нем построили Обсерваторию, а построили ее затем, чтобы придавить меридиан и не дать ему переползти к конкурентам.

— Ага, в Мендон, — весело поддакнула Джулия. — Это под Парижем.

Под толстенным тутовым деревом я осмелился напомнить:

— В кафе мы остановились на Мартине. Когда вы говорили о нем, я почувствовал в вашем голосе какое-то сожаление. То есть нет, сожаление чувствовалось скорее в паузах между словами, нежели в самих словах. По-моему, он вам нравится. У вас случайно не роман?

— Вы так спрашиваете, — отвечала она, обгоняя меня на шаг, — потому что в моем деле оказался замешан человек более-менее подходящий мне по возрасту и… как бы это сказать… по кругу интересов. Нет, романа между нами не случилось. Мартин мне действительно нравится. Талант не может не нравиться. Если кристаллозапись взял он, я стану убеждать себя, что у него были на то причины. Просто мне повезло меньше, чем той кошке…

Она произнесла это искренне, без обиды.

— Вас обвинили в краже и выгнали с работы. И это вы называете невезением?

— Не только это. Я думала о другом. Вам не кажется, что талант — это когда глаза там же где и дырки?

Я пожал плечами. Несколько шагов мы прошли молча, потом я сказал:

— Мне хотелось бы его увидеть.

— Я покажу вам снимки, — и она полезла в сумку за комлогом.

— Нет, — я придержал ее руку, — снимков недостаточно. Что если он побреется и пострижется? И наоборот, стоит мне один раз увидеть человека живьем — как он ведет себя, как говорит, как двигается, — то потом я его узнаю, даже если он сделает себе пластическую операцию и поменяет пол.

— Ладно, если вы считаете, что так надо… А потом вы как поступите? Возьмете у него интервью?

— Не обязательно, можно и просто рядом постоять. Но рано или поздно с ним придется поговорить. Рано или поздно я скажу ему, что хочу взять у него интервью. Впрочем, если к тому времени он будет продолжать думать, что я репортер, то он меня пошлет… пошлет туда, куда обычно посылают репортеров.

— А куда посылают репортеров? — с неподдельным интересом спросила Джулия.

— Когда станете знаменитым ученым, и не будет отбоя от желающих взять у вас интервью, я вам скажу. А пока — извините, корпоративная солидарность обязывает… — и я развел руками.

Мы дошли до пруда с утками и остановились. Джулия побросала птицам какие-то корки. Все говорят, что у меня голодный взгляд. Но я смотрел на уток, а не на корки.

— Хотите? — она протянула мне последнюю корку. — Как хотите…

Еда досталась жирному селезню с зеленым брюхом.

— Обиделись? — спросила она, вытряхивая из пакета крошки.

— Ну что вы! Из ваших рук — все что угодно. Алистер испортил мне аппетит холостяцким завтраком и дежурным ланчем. Кстати, что у вас на ужин?

— Боюсь, ничего достойного. Во всяком случае, не жареная утка. Скажите, тот пресловутый ДАГР или как бишь его — это действительно серьезно, или тогда у Алистера я зря подняла панику?

— На Земле — несерьезно, но в космосе они имеют влияние.

— На что? на космический вакуум?

— Кроме вакуума в космосе другого барахла хватает — вам ли, космологам, не знать. О ДАГАРе вам сказал Рассвел?

— Да. Он сказал, что вы с Алистером подозреваете, что и Мартин замешан… Так вот, — она повысила голос, — заявляю вам прямо: ни с одной спецслужбой Мартин дела иметь не станет.

— Это еще почему?

— Он типичный одиночка. Только сам за себя. Он скорее бросит лабораторию, чем станет якшаться с разными там агентами. Свобода для него превыше всего. А на остальных он…

— Плевал?

— Ну вроде того.

Я проводил ее до станции рейсовых флаеров. Слежки я не заметил. На всякий случай снял на видео всех, кто садился в флаер вместе с Джулией. От предложения проводить ее до дома она отказалась, как я ни напрашивался. Тогда я дал ей задание:

— Постарайтесь все-таки выяснить, что было на украденной записи. Возможно, вам удастся узнать какие-нибудь ключевые слова. Когда я доберусь до комлога Мартина, по ним я смогу определить нужный файл.

— Мало шансов… — ее взгляд вдруг оторвался от меня. — Вон он! — она указала в сторону стоянки частных флаеров. — В черный садится…

Пока я направлял видоискатель, черный флаер успел взлететь.

— Тот мужчина, что следил за вами? — спросил я.

— Да… Но провожать не надо, — предупредила она мое предложение.

Вышло так, что показывать мне Дина Мартина мисс Чэпмэн пришлось в Хитроу.

В понедельник я арендовал флаер-такси до Деффорда. У институтской проходной, в конце рабочего дня, я планировал встретить ее и Мартина — Джулия постарается выйти из института вместе с ним. Дальше, как водится, по обстановке.

Когда я находился на полпути к Деффорду, Джулия позвонила мне и сказала, что Мартин только что уехал из института домой собирать вещи. Завтра, то есть во вторник, в пять утра он вылетает из Хитроу — он и Нибелинмус. Руководить лабораторией остается Трауберг. Отсюда она делает вывод, что Мартин с Нибелинмусом улетают надолго, но куда — ей пока неизвестно. Если я по-прежнему горю желанием расследовать это дело, она встретит меня в четыре утра в Хитроу, возле автомата кока-колы у южного входа в пассажирский терминал. В противном случае, она не встретит меня никогда, — сказала она, но, конечно же, в более вежливой форме.

Я позвонил Алистеру. Услышал от него примерно тоже самое, мол, он меня не неволит, хочу — лечу, не хочу — не лечу. Я ответил, что хочу, но полечу ли — это надо обмозговать, поскольку пока не ясно, куда, собственно, лететь.

Вечером Джулия сообщила, что Мартин и Нибелинмус, побросав все дела, срочно вылетают на Хармас. Ей об этом сказал Трауберг, который «всегда был к ней добр»; он позволит ей посещать лабораторию, а там, глядишь, все утрясется. Едва сдерживая волнение, я ответил, что Хармас — это практически по пути к Фаону, так отчего бы не слетать? Джулия поправила меня, сказав, что не Хармас — на пути к Фаону, а Фаон расположен на пути к Хармасу. «Космологам лучше знать», — обезоруженный ее эрудицией, согласился я.

Строго говоря, линейная упорядоченность существует не для планет Земля, Фаон, Хармас, а только для их Терминалов — Терминалов Трансгалактического Канала. Соответствующие планетам Терминалы иногда для краткости обозначают (и называют) ТК — и плюс название планеты. Например, ТК-Фаон или ТК-Земля, без кавычек. Но это не общепринятое обозначение. Так вот, действительно, ТК-Фаон расположен как раз между ТК-Земля и ТК-Хармас.

— Ха, что вы там говорили — пластическая операция? Смена пола? — услышал я за спиной довольный возглас. — Два раза мимо меня прошли и не узнали!

Джулия была в курчавом темном парике и темных очках.

— В следующий раз, — сказал я чрезвычайно серьезно, — когда будете маскироваться под папуаску, не забудьте замазать веснушки. Я вас пятнадцать минут назад заметил, но поскольку мы договорились на четыре ровно, — и я показал на циферблат под потолком, показывавший три пятьдесят восемь, — решил, пока есть время, проверить, нет ли хвоста.

— Ах так! Пятнадцать минут назад, говорите. А кто едва не сбил меня с ног шестнадцать минут назад! — ехидно ответила она и постучала по циферблату своих часов. Затем приподняла темные очки, — вероятно, чтобы не только говорить ехидно, но и смотреть так же.

— Шестнадцать минут назад меня погнали из второй кассы в семнадцатую, по сторонам я не смотрел — не до того было. Я рисковал остаться без билета.

— Так знайте, как только вы отошли от второй кассы, туда подошли Нибелинмус и Мартин. Они буквально дышали вам в затылок!

Я провел ладонью по затылку и понюхал ладонь.

— Серой не пахнет, вот, убедитесь…

Она отпрянула, хотя я едва обозначил движение.

— На Фаоне все так шутят?

— Это удар ниже пояса. Родину попрошу не трогать.

— Ну извините… Так вы купили билеты?

— Взял силой. Куда подались клиенты?

Джулия махнула в сторону череды регистрационных воротец.

— Где-то там должны быть. Регистрация уже началась.

На информационном табло мы нашли номер регистрационных ворот, через которые проходили пассажиры рейса «Хитроу — Дарфур-Аэро-2».

— Вон они, — указала Джулия.

Нибелминус и Мартин стояли одними из первых. Я дошел до начала очереди, оглядел своих будущих подопечных и остался доволен осмотром. Молодой человек был худощав, не сказать чтоб слишком спортивен, одет в джинсы и замшевый пиджак поверх футболки. Темные волосы свисали до плеч, в одну из прядей была вплетена кожаная тесемка. Если он действительно бреется раз в месяц, то очередное бритье должно произойти не сегодня — завтра. Его карие глаза были глубокими и жесткими. На плече он держал большой брезентовый рюкзак наподобие моего. Невысокий, грушевидный Нибелинмус стоял позади и грустно поглядывал Мартину через плечо. Особенно грустным был его нос, стекший со лба большой восковой каплей. В багаж Нибелинмус сдал средних размеров пластиковый чемодан. Маленький дипломат он не выпускал из рук, казавшихся слишком короткими в широких рукавах серого плаща, перетянутого поясом. Сейчас руководитель лаборатории напоминал социального работника, сопровождающего переростка-оболтуса для передачи — с рук на руки — родителям.

Я вернулся к Джулии.

— Запомнили?

— Как вас — навсегда.

И я полез на прощание обниматься («На Фаоне такой обычай — разве не знали?»); отстранив меня, она спросила:

— Вы не заметили, за нами следили?

— Обняться по-дружески можно и при филере.

— Ну и манеры! — это было последним, что я от нее услышал.

Плечистый мужчина в короткой спортивной куртке провожал меня недобрым взглядом. Через час с небольшим он обнаружит в своем черном флаере жучок. На его установку я потратил семь из тех пятнадцати минут, о которых мы спорили с мисс Чэпмэн. Но за этот час настроенный на волну комлога Алистера жучок успеет сообщить, что плечистый мужчина является агентом Галактической Полиции, что кличка у него абсолютно земная — «Бобер» (Castor fiber, животное, похожее на фаонского вапролока, но поменьше и без фиолетовых чешуек) и что «второй объект убыл, продолжаю следить за первым». Алистер передаст мне эту чрезвычайно ценную информацию, когда я приземлюсь в Дарфуре. Но он постесняется сразу передать мне слова, сказанные Бобром после того, как он обнаружил жучок. «Ильинский — придурок», — выкрикнет Бобер непосредственно в жучок.

Из второй кассы в семнадцатую меня послали, потому что на нужный мне рейс остались только ВИП-билеты. ВИП-билет стоил в четыре раза дороже, чем билет в салон эконом-класса, в котором летели Нибелминус и Мартин. В итоге, я получил вместо одной проблемы сразу две. Во-первых, на время перелета я потерял физиков из виду — что так получится, я предвидел заранее. Во-вторых, мне предстояло придумать правдоподобное объяснение, почему я не стал дожидаться следующего рейса — ведь на него было полным-полно дешевых билетов. Если не придумаю, Шеф скажет, что ни в воскресенье — сразу по получении приказа — ни в понедельник я не вылетел, потому что в кассе не было ВИП-билетов, и я не имел возможности шикануть за казенный счет, а заодно — отомстить Шефу за то, что месяц назад он купил мне билет в один конец.

Придавленный этими размышлениями, я уселся в кресло, пристегнул ремни и вытянул ноги. До переднего кресла они так и не достали. Откуда-то сразу появился клетчатый плед, поднос с алкогольными напитками и миленькая блондинистая стюардесса. К ее чести, она не делала различий между окружавшими меня лощеными господами в костюмах и галстуках и собственно мною — единственным, у кого не было ни лощеной физиономии, ни галстука, но зато я был молод, обаятелен и, в противоположность моему соседу, не привередничал по пустякам. Я собрался сказать стюардессе что-то приятное, но ее отвлек сосед. Ему подали кьянти не того года. Стюардесса ужаснулась, схватила бокал и убежала искать бутылку требуемого возраста. Вслед за ней, я тоже ужаснулся, потому что вспомнил, что дал указание кассирше «Соляр-Эйр-Спэйс» найти мне билеты на «челнок» до Пересадочной Станции и на лайнер до ТК-Земля, сколько бы они не стоили, — главное, чтобы я попал именно на тот челнок и на тот лайнер, которыми полетят Нибелинмус и Мартин. И если опять выйдет четырехкратное превышение…

Нет, до объяснений с Шефом времени еще навалом, нечего преждевременно паниковать.

Чтобы отвлечься, я открыл наспех составленное досье на Нибелинмуса и Мартина. Привередливый попутчик скосил правый глаз на экран. Он ожидал, что я открою «Сан» или «Плэйбой» или вроде того. Пришлось загасить снимки и уменьшить шрифт до размера шрифта «Плэйбоя». Попутчик сделал вид, что его интересует только маркировка на корпусе комлога.

— Новая модель? — спросил он.

— Индивидуальный заказ, — ответил я честно. Отдел Оперативных Расследований, как и вся Редакция, заказывает специальные комлоги, разработанные с учетом рекомендаций Отдела Информационной Безопасности.

— Я так и подумал, — и он отвернулся к иллюминатору.

В коротком досье о моих физиках говорилось вот что:

Каспер Нибелинмус, пятьдесят три года, доктор философии, заведующий лабораторией гравитационных аномалий, действительный член Королевского Астрономического общества, работает в Деффордском Космологическом Инстиуте двенадцать лет, написал десятки статей и монографий на всевозможные космологические темы. Неоднократно участвовал в дальних космических экспедициях. Женат, двое детей.

Дин Мартин, двадцать восемь лет, доктор философии, закончил Кембридж, сразу после окончания университета был принят в Деффордский Космологический Институт, в лабораторию Нибелинмуса, где и защитил докторскую диссертацию по теме «Дистанционная количественная детекция ростков алеф-измерений». Три раза участвовал в дальних космических экспедициях. Основной целью экспедиций являлась установка и тестирование оборудования на наблюдательных станциях, принадлежащих институту. Не женат.

К досье прилагалась библиография, несколько последних статей и добытая Джулией видеозапись симпозиума по космологии, состоявшегося в августе прошлого года в Чикаго.

Ничего искать что-то между строк, написанных собственной рукой. Забыв об этой прописной истине, я несколько раз перечитал досье. Потом перешел к статьям, в которых, естественно, ничего не понял. Смотреть запись конгресса было повеселее, особенно мне понравился банкет в день открытия. Во время выступления какого-то физика из Стэнфорда разгорелся спор, где искать гравитационные аномалии — ближе к ядру галактики или дальше от него, внутри рукава спирали или между спиралями. Разгоряченный спором, на кафедру выскочил Нибелинмус. Только-только он вывел на доске что-то несомненно стоящее, как командир флаера предупредил пассажиров, что мы над Дарфуром и через пять минут сядем — «во что бы то ни стало» — донесся ироничный голос второго пилота, не дождавшегося, когда командир отключит микрофон.

— Вы не похожи на физика, — сказал мне попутчик, фокусируя взгляд на выведенной Нибелинмусом формуле. Он пребывал в приподнятом настроении, — видимо, стюардесса нашла требуемый кьянти.

Попутчик не сообщил мне ничего нового. За четыре года работы в Редакции я усвоил, что не похожу на: физика, журналиста, астронавта, «того, кого бросают», душевнобольного, человека, привыкшего сорить деньгами, акушера (родился мальчик, 3.5 кг, в мою честь назвали Фредом ).

Не придумав ничего умнее, я ответил:

— Я — СЕКРЕТНЫЙ физик.

— Думаю, вы — математик, — заклеймил он меня.

Интересно, в чем отличие? По одному только виду математика от физика способны отличить только сами математики и физики. Не был ли он одним из них? Тогда почему ВИП-классом? (К слову, о внутренних отличиях физиков и математиков. Знаток человеческих душ Ларсон говорит, что физик воображает, что всё знает , а математик воображает, что способен, когда надо, всё вывести сам.)

Нет, по-моему, с кьянти соседу пора завязывать.

— Да, — кивнул я, — но вы уже больше никому не сможете об этом сказать. — И я повертел в руках пробирку с остатками белого порошка (витамины, Ларсон прописал).

Попутчик посмотрел на пробирку, опустил полированный нос в пустой бокал, побледнел — так, словно уже примерял мертвецкий макияж, и дрожащими руками полез за пакетом. Теперь никто не мешал мне ознакомиться с посланием от Алистера.

Оно меня и озадачило и обрадовало одновременно. Во-первых, почему озадачило. Агент Бобер передал о двух объектах, из которых «убыл» один. То есть за Нибелинмусом и Мартином он не следил. Следовательно, либо за ними вообще никто не следил, либо за ними следил кто-то, кого я не заметил.

Проморгал? Вряд ли… Поберегу-ка я самолюбие — буду думать, что за ними не следили. Но почему за мной и Джулией следили, а за ними — нет?

Во-вторых о том, что меня обрадовало. Бобер не передал наблюдение за мной другому агенту. Иначе он доложил бы: «передал наблюдение за вторым объектом…» ну, скажем, Крысе (Rattus rattus, ее далекий фаонский аналог — шнырек). Следовательно, в флаере меня не ведут. Примут в Дарфуре? Очень может быть.

Тем временем флаер подрулил к телескопическому перрону. Нас — ВИП-персон — выпускали первыми. На правах ВИП-персоны я потребовал соблюдения моего полного инкогнито. Меня вежливо спросили, каким образом, по моему мнению, это может быть достигнуто. Я сказал, что уйду чрез выход «о котором вам должно быть известно». Мне кивнули. Через запасной выход вывели на летное поле. Там усадили в автобусик для экипажей, пожелали «всего хорошего» и в сопровождении блондинистой стюардессы отправили к зданию аэропорта.

Стюардесса оставила мне свой номер-код и немного помады на моей щеке.

Билеты на «челнок» и на лайнер до Терминала встали Шефу в кругленькую сумму. Все свои чувства по поводу Земной дороговизны я уже излил, повторяться не стану.

Земные «челноки» похожи на фаонские. Как и на Фаоне, они довозят пассажиров до Пересадочной Станции, висящей на стационарной орбите. Дальний лайнер везет пассажиров дальше — к Терминалу. Но, в отличии от Фаона, на Земле еще есть тяжелые корабли, которые, стартовав, уже больше нигде не задерживаются, а летят прямиком к ТК-Земля. На Фаоне половина мест в законодательном собрании принадлежит «зеленым», поэтому мы обходимся одними экологически чистыми «челноками».

Полагаю, Нибелинмус и Мартин выбрали маршрут с пересадкой, потому что прямые рейсы совершаются только раз в неделю — по понедельникам. На вчерашний старт они опоздали — или не досталось билетов. Удостоверившись, что они выкупают билеты и, следовательно, не собираются отступать от намеченного плана, я оставил наблюдение. Зачем, думаю, мозолить им глаза, если они и так никуда не денутся?

По местному времени шел девятый час утра. До регистрации оставалось минут пятьдесят. Это время пассажиры могли убить двумя способами. Способ первый: сесть в вагончик монорельса, быстро домчаться до космопорта, подняться на смотровую площадку и, пока не позовут на регистрацию, глазеть на старты ракет или на гору Джебель Марру, сломавшую гладкий пустынный горизонт. Способ второй: отправиться к космопорту пешком по полуутопленной в песок, застекленной галерее.

Желая размять ноги, я выбрал галерею.

По дороге я размышлял, куда делись филеры. Или — почему я их не вижу. После двух третей пути созрел ответ: Бобер и его начальство убедились, что я следую за Нибелинмусом, причем тем же транспортом, следовательно, нет никакой необходимости устраивать мне персональную опеку. А на Терминала Хармаса они меня встретят. Вероятно, встреча уже готовится…

Стоп. Что-то не так. Куда летят физики?

Джулия говорила, что они летят на Хармас, но потом я уточнил, что транзит у них заказан только до ТК-Хармас. Лайнер до планеты они не заказывали. Почему? Собираются это сделать на Терминале? Нет, так никто не поступает. Все заказывают билеты заранее, иначе проторчишь на Терминале черт знает сколько. Следовательно, их цель — не Хармас, их цель — Терминал Хармаса. Но и моя цель — не планета, а Терминал. По крайней мере — цель начальная.

Неужели провидение позаботилось о том, чтобы я мог расследовать два дела сразу…

Признаться, о краже из сейфа «Монблан-Монамура» я не вспоминал с тех пор, как прочитал Янино послание с приказом от Шефа. Комлог был обязан напомнить мне о задании за день до прибытия на Терминал Хармаса. По моим расчетам, я прибуду туда двадцать шестого апреля. Двадцать пятого апреля начну разрабатывать оперативный план действий. Одних суток мне хватит — задание-то пустяковое: узнать побольше о хозяине похищенного груза — господине Сведёнове, с кем он встречался на Терминале, один садился на корабль или с кем-то из знакомых, с кем общался на корабле, за каким чертом ему срочно потребовалась шкатулка и еще штук двадцать «с кем», « у кого», «как» и «за каким чертом» — все пункты задания были точно определены, аккуратно разграничены и пронумерованы. Дабы окончательно меня добить, против каждого пункта Яна поместила пустой квадратик с аннотацией «Выполнение». То есть, выполнив очередной пункт, я обязан поставить в соответствующий квадратик галочку. За «необгалочные» квадратики я потом отвечу перед Шефом.

Галерея закончилась, я вступил внутрь космопорта, архитектурный тип которого местные остряки называют «мавзолей для Сфинкса». Полюбоваться на взлет-посадку я не успевал. С некоторым сумбуром в голове я зарегистрировал себя, багаж и снова себя, потому что передумал сдавать рюкзак в багаж, а в салон пускают именно в том виде, в каком тебя зарегистрировали: если с рюкзаком — ступай в салон с рюкзаком, если без — так сдай его куда положено. Физики к этому времени уже прошли к перрону и мытарств моих не заметили.

Ни на старте, ни после него, ни на Пересадочной Станции не произошло ничего особенного. Трехдневный перелет к Терминалу я пережил сносно, сосед по каюте оказался человеком интеллигентным, он не храпел, не путал полотенца и не разговаривал даже во сне. Физики все три дня не вылезали из каюты, но стюардесса бегала к ним по пять раз на дню, принося то, то другое, то третье. Когда на второй день полета она понесла им второй завтрак, я заменил пробку у тюбика с майонезом пробкой со встроенным подслушивающим жучком. Кто ж мог ожидать, что по прошествии десяти минут с начала завтрака Нибелинмус перепутает пробки и закрутит жучком, стойким к любым сортам майонеза, тюбик со смертельным соусом чили. Соус разъел оболочку жучка и тот издал в наушниках такой звук, какой издал бы я, если бы случайно заглотил весь чили разом. За те десять минут, что жучок работал исправно, я услышал несколько замечаний относительно качества еды, талии стюардессы, надежности лайнеров «Соляр-Спэйс-Трэвэлинг» и забытого дома «Мотилиума». Конец диалога был таким:

Нибелинмус: «…жена опять не напомнила… М-да, странно, что он появился в Секторе Фаона».

Мартин: «Детектор зарегистрировал. Для меня это не было неожиданностью.»

Нибелинмус: «Да, я помню, что вы говорили, что это возможно… чертовски мощный… ох… (жадные глотки чего-то жидкого) …нет, нельзя мне острого. Надо убрать от себя подальше. Вы не видели пробку от чили?»