"Ок-но" - читать интересную книгу автора (Дегтярев Максим)

16. Шрам на руке, старая статья и отлет на Ундину

Старший инспектор Виттенгер сидел на двух стульях. Чтобы стулья не разъезжались, он зажал левую переднюю ножку правого стула и правую переднюю ножку левого стула между пяток. Двумя мизинцами он выколачивал из клавиатуры какой-то текст. Остальными восьмью пальцами он перестал пользоваться с тех пор, как перешел в супертяжелый — клавиатурные клавиши с перепугу топились и больше не всплывали.

— Опять поправились? — спросил я, выждав, когда инспектор соизволит поднять на меня глаза.

— Ты тоже не худеешь, — солгал инспектор.

Я приосанился и с пафосом произнес:

— Я пришел дать вам кресло.

— Взятки принимают в другом окошке, — отбил удар инспектор и снова склонился над клавиатурой.

— Там сейчас расплачивается мэтр Ойшвиц. Это надолго.

Инспектор вскочил, опрокинув оба стула.

— Что, Ойшвиц здесь?! В моем офисе?! — заревел он. С адвокатом Ойшвицем отношения у него были не из лучших.

— Шучу, шучу, — залепетал я и попятился. — Вы что, шуток не понимаете?

Инспектор не поверил. Оттолкнув меня, он выскочил в холл, где сидело человек двадцать его подчиненных, и заорал:

— Эй, тунеядцы, Хреншвиц здесь?

Все одновременно встали и замотали головами. Нестройное «нееее» пронеслось над столами.

— Вы же запретили его пускать, — сказал капитан Ньютроп, второй по старшинству после Виттенгера.

Я тем временем исследовал файл, открытый на компьютере Виттенгера. Это было дело об убийстве фокусника Мак-Магга. Инспектор составлял обращение к судье, в котором требовал продлить Сведенову арест. На другой странице я нашел отчет об обыске и имена опрошенных соседей Сведенова.

— Обыскать здание! — скомандовал Виттенгер. Подчиненных как ветром сдуло. Убедившись, что приказ будет выполнен, он вернулся в кабинет.

Я отскочил от стола.

— Что ты там делал? — нахмурился он.

— Вы забыли сохранить файл.

Инспектор со стоном бросился к компьютеру.

— Уфф, цел, — сказал он с облегчением.

— А я и не говорил, что с ним что-то случилось.

— Слушай, Ильинский, — сказал он, скрепя зубами, — я верю, что ты знаешь, как меня достать. Я верю, что на всем Фаоне не сыскать более настырного доставалу, чем ты. Скажи же мне, Ильинский, ну что тебе от меня надо?

— Квартира Сведенова опечатана. Я хочу ее осмотреть.

— Зачем?

— Если я скажу, что собираюсь ее купить, вы же не поверите…

— Извини, я неточно выразился. Я хотел спросить, зачем мне разрешать тебе осматривать его квартиру. Ты же считаешь, что Сведенов невиновен. Следовательно, мы с тобой больше не союзники. Теперь Ойшвиц твой союзник. Вот с ним и разговаривай.

Отступать я не собирался. Я раздумывал, как бы умаслить инспектора, когда в кабинет влетел капитан Ньютроп.

— Босс, вы провидец! — ликовал Ньютроп. — Ойшвица поймали в подземном переходе. Что с ним теперь делать?

— Выставить за дверь!

— У него бумага с разрешением на свидание с подзащитным.

— Пусть в следующий раз идет как положено — через проходную. Так и передай ему.

— Слушаюсь, босс! — и Ньютроп удалился.

Адвокат Ойшвиц, видимо, не хотел сталкиваться нос к носу с Виттенгером. Поэтому он направлялся в тюремный изолятор не через Департамент Тяжких Преступлений, а через подземный переход, соединявший корпус полицейского управления и соседний корпус муниципалитета. В муниципалитет вход для влиятельного адвоката был всегда открыт.

Я поинтересовался:

— И после этого вы станете говорить, что я на стороне Ойшвица? Без меня вы бы его не поймали.

— Спасибо, — буркнул инспектор. — Погоди, а почему ты все еще здесь?

— Шеф сказал без вашего «добро» не возвращаться.

У инспектора проснулась совесть.

— Давай так, — сказал он приглушенно, — ты ко мне не приходил и ни о чем меня не просил. Печать на дверях дотошно проверять никто не будет. Все понял?

Еще бы не понять. Я с самого начала говорил Шефу, мол, к чему нам полицейское «добро», когда я одним пальцем могу взломать замок в квартире Сведенова, а печать мы потом как-нибудь подделаем. Но Шеф уперся. Получи, говорит, согласие Виттенгера. Сам он с инспектором разговаривать не захотел. Чтобы унижаться перед полицией, существую я.

Пока я торчал у Виттенгера, на флаер успели налепить штрафной талон за парковку на служебной стоянке. Заплатив штраф (иначе меня бы не отпустили), я взял курс к дому, где жил Сведенов.

Узкое шестиэтажное здание было обращено застекленным фасадом к озеру. «Со двора» окна были узкими и глубоко утопленными в толстую бетонную стену. Длинный козырек начинался у парковки и, изгибаясь, шел к единственному подъезду. Предо мной в дом входил кто-то из жильцов. Условно-роботная физиономия, возникшая на входной двери как на экране, поприветствовала жильца словами «С возвращением, мистер Клоц». Я попросил мистера Клоца попридержать дверь и в подкрепление просьбы помахал пластмассовым полицейским жетоном, с обратной стороны которого имелась надпись «Для детей старше трех лет». Мистер Клоц пропустил меня несмотря на недоверчивое ворчание виртуального сторожа.

— К Сведенову, — предваряя вопрос, бросил я жильцу.

— Его выпустят? — осведомленный жилец был рад, что я не за ним.

Я состроил служебную гримасу.

— Понимаю, — законопослушно кивнул тот.

Он вышел на третьем этаже, я ехал выше — на пятый.

На лестничную площадку выходило две двери. Замок одной них был заклеен куском желтой ленты с печатью Департамента Тяжких Преступлений. Церемониться я не стал: сорвал ленту поперек печати. Универсальный сканер-ключ провозился с замком четыре минуты против обычных двух. Я даже немного поволновался, поскольку, будь я застигнут со сканером в руках кем-то из жильцов, тому могло прийти в голову взглянуть на обратную сторону моего полицейского жетона.

В квартире царил художественный беспорядок: одежда, как и полагается, — на подрамниках, картины — стопкой у стены, обклеенной плакатами с репродукциями тех же (или похожих) картин, разношерстные и анахроничные диваны забросаны одеждой, что не поместилась на подрамниках, пустые бутылки разместились группами в углах и на деревянном сундуке со сбитым замком. Две идентичные «Венеры за туалетом» были, видимо, для конспирации, накрыты безобидным пейзажем. В углу у окна грустная женская статуя взирала на осколки разбитой вазы так, будто это она уронила ее с антикварной этажерки на елочный паркет. Или же, размышлял я, переходя из одной комнаты в другую, квартиру разгромили полицейские. Откуда, однако, у них хватило вкуса заляпать бежевый ковер лазуритовой, а не малахитовой краской, хотя тюбик последней так и просился, чтобы на него наступили (что я и исполнил, когда получасом позже уходил из квартиры).

Наконец я обнаружил темную кладовую, где среди прочего бумажного мусора полиция нашла чехол со следами смазки «Ижевска-667» и батареи к нему же. Верхний свет в кладовой не включался. К мелкоячеистому стеллажу, изрешетившему боковую стену кладовой, на уровне глаз был прикреплен переносной светильник с длинным проводом. Я машинально потянулся к плафону и с первого раза попал в кнопку выключателя. Сфокусированный луч осветил пол и часть дальней стены. Возле нее громоздились вскрытые коробки. Я посмотрел на серое, мохнатое пятно на подушечке указательного пальца. Потер пальцами, стерев пыльное пятно.

«Эй, кто здесь?» — искусственно-храбрый возглас донесся из прихожей. Трехсекундная пауза, затем угроза: «Я вызываю полицию!».

Я вышел в коридор, помахивая полицейским жетоном. Через полуоткрытую дверь на меня смотрели пара злых глаз и ствол калибра 7,62.

— А разрешение есть? — спросил я, указав на ствол.

Мужчина вошел в квартиру. Ему было лет под семьдесят. Майка, тренировочные штаны и тапочки на босу ногу. Бластер он опустил.

— Имеется, — сказал он.

— Майор Дельбрук, если не ошибаюсь? — я вспомнил фамилию из файла Виттенгера.

— Так точно, — и он попытался засунуть бластер за штаны. — В отставке.

— Сосед снизу?

— Все верно.

— Вы всегда такой бдительный?

Он замялся, и я заверил его, что вопрос был, в сущности, риторическим.

— Услышал шаги, подумал мало ли… Меня просили присмотреть за квартирой.

— Кто просил? Ньютроп, Виттенгер?

— Да, полковник Виттенгер.

— Я передам ему, что вы по-прежнему бдите. Вы ведь служили в полиции, не так ли?

Да, он служил в транспортной полиции. Я рассказал ему пару анекдотов про нынешнее полицейское начальство. Отставной майор густо хохотал и приговаривал, что помнит это начальство «вот такими»: ростом ниже дверной ручки.

— Так я пойду? — спросил он, когда я сказал, что запас анекдотов исчерпан.

— Постойте… — до меня только сейчас дошло, что я, войдя в квартиру, закрыл дверь на замок. — Откуда у вас ключ?

— От хозяина.

— То есть от Сведенова.

— Ну да, он же пока хозяин.

— Зачем он вам его оставил?

— Как зачем… — майор поправил бластер, норовивший провалится в широкую мотню. — Тоже присмотреть на всякий случай — господин Сведенов часто в отъезде. В прошлом году его залил сосед сверху, так картины попортились на миллионы, вот он и оставил мне ключ, чтоб если опять, так я принял меры.

— И приходилось принимать?

— Да нет, обошлось.

— Точно? — мне показалось, он сомневается. — Вы не слышали, чтобы, ну скажем в апреле, кто-нибудь заходил сюда без хозяина?

— Шаги были, — сказал он не совсем уверенно, но я сообразил, что он опасается, что я припишу ему слуховые галлюцинации.

— Когда?

— Да вот, как вы сказали, где-то в начале апреля.

— Вы поднялись в квартиру?

— Поднялся. А чего мне боятся!

— Я вижу, что вы не из трусливых. Так был здесь кто-нибудь?

— Похоже, что нет…

— Может, послышалось?

— Черт его знает! — с досады он хлопнул себя по ляжкам. Бластер провалился-таки в штаны. — Черт!!

— Вы осмотрели всю квартиру?

— Ну прошелся так… Нет никого, ну я и ушел.

Я зашел с другой стороны:

— В вашем доме всего дюжина квартир, вы всех здесь знаете. Незнакомцев не было? Например, в тот день, когда вам послышались шаги…

— Видел одного человека, выходил из дома вместе со мной. Я шаги-то услыхал, когда собирался выходить из квартиры. Заглянул к Сведенову, потом к себе вернулся, потом спустился вниз, а он как раз выходил.

— Как он выглядел?

— Да никак! Куртка на нем была вроде летной и капюшон — лица не разглядеть. Говорю, он передо мной шел, окликать я не стал — зря, наверное. Шрам у него, помню, был, на руке…

Меня как шокером дернуло.

— Шрам на руке!!! Где? в каком месте? на какой руке?

— Так и думал, что пригожусь, — самодовольно проговорил он. — На правой, промеж костяшек, вот здесь, — он показал на своей руке приблизительно между суставами среднего и безымянного пальцев. Приблизительно — потому что рука у него была толстой и жирной и никаких костяшек или суставов не просматривалось. — Он когда дверь толкал, я заметил, — пояснил майор.

От волнения я долго отыскивал в комлоге снимки Стахова и Кастена.

— Он или он?

Майор помотал головой.

— Не видел, сказал же…

— Может, в другой день?

— Нет, никогда не встречал.

— Он с собой что-нибудь нес?

— Да, вроде сумки или рюкзака с одной лямкой.

— Вы не пытались его окликнуть или остановить?

— Окликнул раз, но он сделал вид, что не слышит. Пошел прямиком к стоянке, там сел в флаер, и больше я его не видел.

— Майор, — сказал я в волнении, — если вы встретили того, кого мы разыскиваем, наш отдел премирует вас… вы что пьете?

— Теперь только пиво, — почесал он живот в области печени.

— Гиннеса, — заключил я.

— Бутылочного, — с кривой улыбкой уточнил он.

— Идет!

Мы ударили по рукам.

Закрыв за ним дверь, я метнулся в кладовую. Аккуратно развел зажим, снял светильник и вынес в комнату. Провод позволил донести его только до середины комнаты. Я выдернул провод из розетки и поднес светильник к окну. И плафон и провод были покрыты толстым слоем пыли. На кнопке виднелся след указательного пальца — единственный. Очевидно, мой. Я положил плафон на пол, потому что он же служил и подоконником, и сел рядом, раздумывая кому звонить сначала.

— О! — с энтузиазмом сказал Ларсон. — Какой, однако, любопытнейший случай фобии! Не стал прикасаться к светильнику, потому что похожим, так сказать, орудием он придушил человека. Шрам на руке — это все пустяки. Не факт, что он от коагулятора. Сам по себе шрам ничего не доказывает, но в сочетании… Припоминаю, у Ридельхаузера описан сходный случай. Ребенок убил свою родительницу феном, уронив его в ванную, когда она там мылась… Страшная травма для ребенка. Он стал боятся электроприборов. К фенам вообще больше не прикасался…

— Хью, — оборвал его Шеф. — Ты бы сначала выяснил, когда в кладовой перегорела лампочка.

Ларсон пошел звонить Ойшвицу, но тот потребовал вместо Ларсона Шефа. Сначала они говорили вдвоем, потом к ним присоединился Сведенов, за которым не надо было далеко ходить, потому что Ойшвиц находился в его камере. Разговор был конфиденциальным, подслушивать Шеф запретил. Сведенов точно помнил, что лампочка перегорела до его отлета с Фаона.

— А я что говорил! — воскликнул Ларсон.

— Способна ли твой психология, — заворчал в ответ Шеф, — объяснить, каким образом убийца покинул астероид. Алексеев утверждает, что у станции был единственный корабль, и он остался стоять, где стоял — рядом со станцией. Как ты можешь это объяснить?

— Это пусть объясняет Федр, — заявил Ларсон.

— Вероятно, убийцу кто-то забрал, — предположил я.

— Ха! Инопланетяне!

— Не обязательно. Второй корабль с сообщником.

— Какое чудесное совпадение! Сообщник будто бы ждал, когда ситуация на станции выйдет из-под контроля и Стахов-Кастен будет вынужден расправиться с Милном. Тут он его и забрал, опередив спасателей на целых два дня.

— Почему именно на два?

— А где, по твоему, находился убийца, когда станция, как выражается твой Алексеев, поплыла? В одном скафандре он мог продержаться всего несколько часов.

— Убийца мог отсидеться в корабле… — возразил я и почувствовал, как разгадка, гораздо более простая, чем второй корабль с сообщником, сама идет ко мне в руки.

— Чего притих? — спросил Шеф. — О чем задумался?

— О корабле.

— Да, — подхватил он, — вот именно, о корабле. Тебе Алексеев не говорил, они не искали следов посадки второго корабля?

— Если это была посадочная шлюпка, то они не увидели бы никаких следов, даже при условии, что они специально стали искать следы посадки. Нет, Алексеев ни словом не заикнулся по поводу второго корабля. Этот вариант ему не пришел в голову, иначе бы он мне сказал.

— А ты не мог бы у него уточнить?

— Это трудно сделать, не вызвав встречных вопросов. Алексеев поймет, что мы раскопали что-то интересное. Нет, Шеф, я отменяю второй корабль. Кажется, у меня есть другое решение.

— Выкладывай! — скомандовал Шеф, утомленный моими метаниями от одной версии к другой.

— До утра подождет? Десять часов на уточнение технических деталей. Или хоть бы восемь.

— Только не восемь, — возразил он, взглянув на часы. — Не нужно будить меня в шесть утра. Если будет что сказать, потерпи до девяти. Пока.

Распрощавшись с Шефом, я позвонил Алексееву. Разумеется, я не собирался спрашивать его о втором корабле. Меня интересовали технические характеристики тех кораблей, которыми пользовались астронавты, работавшие на «Спэйс-Транзит-Инжениринг». И кроме того, я хотел уточнить технические характеристики корабля спасателей.

Черт, я забыл, что Алексеев вылетел на задание. Его автоответчик напомнил мне об этом. Следовательно, мне придется использовать полные десять часов.

Я соединился с Накопителем Фаона, вызвал локус Галактической Службы Спасения и корпоративный локус «Спэйс-Транзит-Инжениринг». От них я перешел к локусам компаний, поставлявших корабли для «СТИ» и спасателям.

На каком же корабле Алексеев летел от Терминала к «Телемаку-Пи»?

Выбор был широк. Поразмыслив, я решил, что мне достаточно того, что сказал спасатель. Они летели до «Телемака» два дня на положенных по инструкции трех «же». Модель корабля спасателей не имела значения. Гораздо большее значение имели технические характеристики корабля, использовавшегося астронавтами «Телемака». Просмотрев базу данных «Спэйс-Транзит-Инжениринг» я понял, какой тип кораблей строители предпочитали использовать для локальных перелетов. Что же касается собственно моделей, то на выбор предлагалось несколько: четырехместный полугрузовой «Стренджер-Локхид» — этот, пожалуй маловат в смысле численности экипажа, затем — шестиместный разведывательный «Патрол» производства «Боинг-Дуглас», шестиместный грузо-пассажирский «Викинг» той же фирмы, две восьмиместные модели от «Эйрбас» и, наконец, целое соколиное семейство от компании «Спэйс-Индастрис» — от «Фэлкон-1001» до «Фэлкон-1010». У «Фэлконов» число мест варьировалось от пяти до пятнадцати, объем грузового отсека уменьшался обратно пропорционально числу мест. При всем разнообразии моделей, интересовавшие меня технические характеристики у всех моделей были практически одни и те же. Незначительные отличия никак не влияли на справедливость моей версии. Без нагрузки и при отсутствии сильных полей тяготения все корабли были способны развивать ускорение до сорока «же» — разумеется, в автоматическом режиме, поскольку антиперегрузочные ванны предохраняли экипаж только от десяти «же» — и то при условии, что экипаж прошел специальную тренировку. На самом деле, при десяти «же» летают лишь в исключительных случаях, можно сказать один раз в жизни. Но убийце терять было нечего, он летел на максимально допустимой тяге. Кроме того, все корабли были оборудованы современнейшими автопилотами, по своей сообразительности уступавшими только пилотам-испытателям. Но чтобы сесть на астероид, причем — на то место, куда ты уже сто раз садился, не нужно обладать мастерством пилота-испытателя.

Черт, почему я ничего не смыслю в космической навигации. Рассчитал бы все точнее. Однако в целом, по-моему, все ясно…

— Ну и что тебе ясно? — спросил Шеф на следующий день. В шесть утра я его не будил, но физиономия у него была недовольная.

— Никакого второго корабля не было и в помине. Убийца покинул «Телемак» на том единственном корабле, которым располагала станция. Он летел на десяти «же», поэтому добирался до Терминала сорок-десять чуть более суток. На Терминале он высадился и отправил корабль назад в автоматическом режиме. На обратный путь у корабля ушло несколько часов. Ларсон, вероятно, сможет произвести точные расчеты, но по сути это ничего не изменит. Корабль оказался на своем прежнем месте часов за восемь-девять до того, как прибыли спасатели. Спасатели либо не догадались просмотреть запись последнего полета, либо преступник предусмотрел, чтобы запись стерлась сразу после посадки на астероид. Скорее — последнее, но это, опять-таки, детали. Таким образом, следы Стахова-Кастена нужно начинать искать на Терминале ТКЛ-сорок-десять.

— Их там уже давно нет, — вставил Ларсон. Он прибыл на утренний доклад вперед меня, но уступил мне место, поскольку я анонсировал свое открытие еще накануне.

— Терминал автоматически регистрирует прибытие кораблей, — заметил Шеф, — как они не заметили, что прибыл корабль со станции, терпящей бедствие?

— Астронавт перенастроил позывные, — предположил я и напомнил: — Мы так делали, когда не хотели, чтобы нас засекли. Помните, в том деле…

— Помню, — кивнул Шеф. — Согласен, технически это возможно. Итак, будем считать, что убийца имел средство добраться до Терминала незамеченным. А ты уверен, что «Телемак» покинул единственный астронавт? Они не могли оба сбежать — Стахов и Кастен?

— "Черный ящик" станции вышел из строя незадолго до взрыва. По его последним записям, из двух человек, находившихся в биозащитных скафандрах, выжил один. Теперь ясно, что это был убийца.

— Стало быть один… Год спустя он крадет бластер у Сведенова и убивает из него фокусника Мак-Магга. Как минимум, это доказывает, что убийца не умер от заражения. Следовательно, ему помогли имунномодуляторы, которые он тайком взял в медблоке. Что ж, это уже само по себе утешение. Мы можем быть уверены, что против зеркального вируса Пака-ХС, или, как мы его с Ларсоном назвали, Кап-вируса, существует противоядие. Хью, ты что-то хочешь добавить? — Шеф обратил внимание, что при упоминании о вирусе Ларсон заерзал в кресле.

— Я как раз хотел рассказать о том, как продвигаются дела у биологов. Они смогли рассчитать инкубационный период Кап-вируса. Он равен приблизительно ды-а-ыыы… — Ларсон зевнул, — …дням.

— Сколько-сколько? — переспросил Шеф и вопросительно посмотрел на меня. Я выдвинул предположение:

— Кажется, он сказал десяти.

— Не-а-ыыы, — возразил Ларсон и схватился за челюсть. — Извините, только в пять утра закончили вычисления.

— Давай-ка просыпайся, — сказал Шеф, тайком зевая. По интеркому он вызвал Яну. — Вдруг не сможешь потом повторить, — пояснил он Ларсону.

— А я уж и не ждала, что пригласите, — войдя в кабинет, буркнула Яна, то же, кажется, не выспавшаяся.

— Свари нам кофе, — жестко парировал Шеф.

— Мне с… эээ, — по наивности Ларсон начал было требовать топленого молока, но осекся. А я уже со всех ног бежал вдогонку за Яной. Я привел ее за руку, согнал Ларсона с почетного вельветового кресла и усадил в кресло девушку.

— Хью, можешь продолжать, — провозгласил Шеф, довольный устроенным переполохом. В начале рабочего дня ничто так не помогает проснуться, как небольшой переполох. Подавив зевоту, Ларсон выпалил:

— Среднее значение инкубационного периода Кап-вируса равно двум дням!

— А не среднее? — осведомился Шеф.

— От одного до трех.

— Нам это что-то дает?

— Конечно, — с достоинством ответил Ларсон. — Численное моделирование подтвердило наше предположение. Как вы помните, симптомы инфекционного заражения появились у астронавтов с разницей в один день. У инкубационного периода очень велика дисперсия. Следовательно, инкубационный период неизвестного вируса должен быть короток. Если бы численный эксперимент дал не два дня, а два месяца, то пришлось бы заключить, что астронавты заразились не Кап-вирусом.

Шеф смотрел на Ларсона не мигая. Неужели эксперт не понимает, как он нас разочаровал.

— Хью, скажи прямо, ты сумел определить когда и где вирус Пака превратился в Кап-вирус?

— К сожалению, нет. Я могу утверждать только, что для стопроцентного заражения необходимо значительное количество Кап-вируса. Это означает, что в действительности росток алеф-измерения был еще толще, чем предсказывал Рассвел. И что в момент возникновения ростка плотность вирионов была велика. В распыленном состоянии видоизменилось бы лишь незначительное количество вируса. Скорее всего, изменение ориентации произошло, когда вирус находился в пробирке. Иными словами, вирус Пака стал Кап-вирусом после того, как Милн создал вирусную культуру и до того, как он начала свои эксперименты на «Телемаке». Более точного ответа микробиология дать не в состоянии. Поэтому нам надо подойти с другой сторо-ыыы…

Ларсон в очередной раз зевнул.

— Чем бы его взбодрить, — вслух подумал Шеф.

Яна вскочила с кресла и куда-то убежала.

— Я не это имел в виду! — рявкнул Шеф ей вдогонку.

Девушка вернулась с пузырьком таблеток.

— На, съешь таблеточку, — ласково сказала она Ларсону.

— С кофеином?

— С ним.

— Не употребляю, — поворотил нос Ларсон. — Мне можно продолжить?

— Не просто можно — мы на этом настаиваем! — радостно отозвался Шеф.

— Так вот. Продолжаю свою мысль. Кстати, где она? Нашел. Нас интересует, где возник росток алеф-измерения. Я предлагаю решать эту задачу последовательно. Росток алеф-измерения возник либо на «Телемаке», либо Милн завез на станцию уже измененный вирус. Предположим, что на «Телемаке». Детекторы должны были бы зафиксировать возникновение ростка, но мы не знаем, был ли вблизи станции детектор. Яна убеждена (девушка закивала с еще большим воодушевлением), что из таблицы изъяли координаты детектора, находившегося вблизи «Телемака». Этот вывод она делает на основе анализа размера клетки с координатами детекторов… Да, Яна… — Ларсон уступил слово Яне, которая, дабы привлечь внимание, изо всех сил тянула руку.

— Я сама скажу. Во-первых я проанализировала размещение детекторов по Секторам. Чем ближе к Сектору Улисса тем их больше. В Секторах, соседних с Сектором Улисса, их разместили по шесть штук. Но в самом Секторе Улисса, если верить таблице, только пять детекторов — противоречие. Следовательно, Мартин действительно вычеркнул шестой детектор из Сектора Улисса. Во-вторых я проанализировала пространственное распределение детекторов внутри каждого Сектора. Это распределение подчинено определенному правилу. Согласно этому правилу, вычеркнутый детектор должен был находиться либо у Терминала сорок-десять, либо у Терминала сорок-одиннадцать. Но последний построен недавно, к тому же он сейчас бездействует, следовательно, детектор находился у сорок-десятого, то есть вблизи станции «Телемак-Пи». У меня всё.

— Спасибо, Яна. — сказал Ларсон. — Господа, пора перейти к промежуточным выводам. Детектор был, но его изъяли из таблицы. Зафиксировал ли он что-нибудь? Это известно Нибелинмусу и, вероятно, Мартину. Хочу обратить внимание, что найти ответ на этот вопрос для нас крайне важно. От ответа зависит, что следует считать мотивом убийства. Скажем, если детектор обнаружил появление ростка внутри «Телемака», то убийца должен был об этом знать, следовательно, убийца имеет доступ к детекторам, он связан с ДАГАРом и его мотив — скрыть от всех макроросток алеф-измерения. Ведь ДАГАР пытается скрыть, что на «Монблане» был такой росток.

Теперь руку поднял Шеф.

— Хью, ты забыл, что мы пришли к выводу, что ДАГАР не заинтересовался событиями на «Телемаке». Поэтому убийца, кем бы он ни был, не сотрудничает с ДАГАРом. Понятно, что убийца хотел скрыть одно из двух — либо существование макроростка, либо существование Кап-вируса.

— Алексеев выбрал бы Кап-вирус, — подал голос я, — он считает, что в деле «Телемака» замешаны какие-то секретные микробиологические исследования.

— Да, такова версия Алексеева. Он уверен, что убийцей был Стахов, потому что только Стахова можно связать с микробиологическими исследованиями. Теперь нам известно, что убийца остался жив, поэтому у нас появилось больше шансов установить его личность. У обоих — у Стахова и у Кастена, кажется, остались семьи… — и Шеф исподлобья посмотрел на меня.

— Вы имеете в виду, что сентиментальный убийца не выдержал и навестил семью?

— Уверен, он это сделал.

— А мне, — продолжал я, — предстоит слетать на Ундину и поговорить с Марией Стаховой и Луизой Кастен.

— Было бы неплохо, — сказал Шеф, словно я сам напрашивался на путешествие к Ундине. — Теперь твое задание существенно упростилось. Больше не нужно искать гипотетических сообщников Кастена и Стахова. Нужно искать одного из астронавтов. Для начала ты выяснишь, кого именно нам предстоит искать.

— В два счета, — поддакнул я.

— Я рад это слышать. Твоя уверенность вселяет надежду и в нас, твоих коллег. Видя, с каким рвением ты берешься за выполнение столь ответственного задания, мы так же не ударим в грязь лицом. Мы… Хью ты слушаешь? Это тебя касается!

Минуту назад Ларсон подумал, что наша с Шефом пикировка затянется надолго и у него есть время немного вздремнуть.

— Я лечу вместе с ним?! — с ужасом воскликнул Ларсон, знавший дорогу только от дома до лаборатории.

— Нет, но полетишь, если будешь спать, когда я раздаю задания. Найди способ восстановить таблицу к проекту «ОК-НО». Найди, черт побери, хоть один вариант, что бы могло значить это название — «ОК-НО»!

— Найду, черт побери!

— Прекрасно! Яна, ты, как и прежде, помогаешь Ларсону.

— А вам?

— И мне.

— Хорошо, — пролепетала Яна и потупила взор.

— Шеф, можно вопрос? — обратился я.

— Валяй.

— Кто оплачивает расходы?

— Кто нужно. Но особо не шикуй.

Я сказал, что не буду. Шеф еще немного поворчал и отпустил нас восвояси.

Над линией гор на горизонте мелькнуло зарево. Шеф опустил бинокль и посмотрел на часы. Девять тридцать. Точно по расписанию. Диспетчер космопорта подтвердил: «Рейс триста восемнадцать Центральный — Пересадочная Станция стартовал согласно расписанию.» Шеф сказал спасибо. Зачем спасибо, подумал он, на кой черт роботу мое спасибо. А если не робот? Не разберешь…

— Будем на природу любоваться или займемся делом? — нагловато поинтересовался маленький человечек, сидевший на полу на корточках.

— Делом, Гуго, конечно, делом, — устало ответил Шеф и опустился рядом с бывшим хакером-медвежатником.

В кабинет вошел Ларсон — вошел и остолбенел: посреди кабинета, прямо на полу, сидел его босс и еще один неприятный мелкий тип, которого босс почему-то считает великим экспертом по охранным системам. Не обращая внимания на Ларсона, они продолжали возиться с каким-то ящиком. Одна сторона ящика напоминала дверцу сейфа, остальные скрывались под слоем проводов и электронных плат. Шина из разноцветных проводов шла от ящика к миникомпьютеру. Над миникомпьютером склонился мелкий тип. Отто Гугенгейм, вспомнил Ларсон его настоящее имя. Для своих — Гуго-Великан.

Шеф держал в руках вилкообразный щуп, соединенный тонким проводом с шефским компьютером.

— Ну и куда теперь? — спросил Шеф.

Гуго показал на какое-то соединение на боковой стороне ящика. Шеф подсоединил щуп и побежал к своему компьютеру. Через несколько секунд на экране миникомпьютера загорелся сигнал тревоги, одновременно завыла сирена.

— Да выруби же ее! — заорал Шеф. — Ларсон, чего тебе?

— Услышал сирену, подумал, не случилось ли чего… — пробормотал Ларсон после того, как Гуго выключил звук у миникомпьютера.

— Ты пришел до сирены.

— А три предыдущие?

— Так ты пришел после третьего звонка?

Ларсону расхотелось спорить. Гуго вновь поторопил Шефа:

— Давай, Шеф, у тебя еще две попытки.

Шеф наклонился к ящику и проволочкой указал:

— А что если вот сюда…

— Там напря…

— Мать твою!!!

Шефа здорово тряхануло.

— Ларсон, все из-за тебя!

— В перчатках надо работать, — заметил Гуго. — Первая заповедь: всегда работай в печатках.

— Не учи, я у себя дома, — огрызнулся Шеф.

— Напряжение и на Оркусе — напряжение.

— Ты и там успел посидеть?

— А будешь огрызаться, совсем уйду, — пригрозил Гуго. — Мне и так досадно, что ты не веришь мне на слово. Сказал же: эти сейфы — как жена Цезаря — вне подозрений. А ты, давай попробуем, давай попробуем…

Ларсон смекнул в чем дело и вернулся в лабораторию.

Через пятнадцать минут после второй (а с предыдущими — шестой) сирены в лаборатории раздался звонок интеркома.

— Хью, ты там?

— Здесь, босс.

— Шел бы домой, — по-доброму посоветовал Шеф. Его мучили угрызения совести.

— Уже собираюсь. Сейчас досмотрю…

— Кино?

— Ну практически. Просматриваю локусы космологов. Ищу, не мелькнет ли где «ОК-НО».

— И не мелькает?

— Да как сказать. Возможно, это не имеет значения…

— Мой дорогой коллега, — обратился Шеф не типичным для себя образом, но — поздний вечер, рабочий день давно закончился, почему бы и не обратиться к Ларсону «мой дорогой коллега». — Некий мудрец однажды заметил, что в этом мире либо все имеет значение, либо ничего не имеет значения, поэтому… поэтому решать мне. Так что ты там нашел?

— Зайдете или мне зайти? — сухо отозвался эксперт.

— Зайду. Не уходи пока.

Шеф сунул проволочку в карман и спешащей походкой (будто в самом деле опасался, что Ларсон его не дождется) прошел в лабораторию. Ларсон сидел перед экраном, на шаги Шефа он не обернулся. Когда Шеф приблизился к экрану, Ларсон выделил в черную рамку небольшой фрагмент плотного, набранного мелким шрифтом, текста.

— Это что за некролог? — удивился Шеф.

— Стенограмма симпозиума по космологии.

— Давно?

— Одиннадцать лет. Поэтому я сказал, что вряд ли это то, что мы ищем.

— Увеличь. Глаза сломаешь, читая тут…

Некролог на смерть мелкого клерка разросся до официального сообщения о кончине губернатора Фаона.

— Это ты подчеркнул? — спросил Шеф.

— Да. Во второй реплике Нибелинмуса слово «окно» разбито для переноса на новую строку. «Окно» стало «ок-ном».

— Что за издание?

— Ежегодник «Космология и Астрофизика». Перед вами точная копия печатной страницы. Защищена и не редактируется.

— Все равно закажи в библиотеке.

— Вы полагаете, это серьезно?

— Хью, — произнес Шеф так, чтобы у эксперта не осталось и тени сомнения в серьезности того, что будет сказано, — можешь больше не искать. Название проекта взято из реплики Нибелинмуса. Все оказалось хуже, чем я думал. Придется думать заново. Иди отдыхай.

— А Ильинский?

— Иди. Я ему сообщу.