"Уильям Мейкпис Теккерей. Дневник Кокса" - читать интересную книгу автора

марта прошлого года на моих глазах.
До этого я держался в седле не хуже других, потому как мы тихо-спокойно
трусили по полю, покуда собаки не напали на след. И сперва все шло хорошо,
но, как только начался переполох и улюлюканье, мой Трубач припустился
стрелой, и я в мгновение ока врезался в свору собак и давай плясать среди
них, будто осел среди цыплят.
- Осадите назад, мистер Коукс! - взревел егерь.
Я изо всех сил тянул поводья, кричал: "Тпрууу!" - но скакун мой и ухом
не повел, а нес меня галопом, во весь опор. Как я не свалился наземь -
просто чудо. Изо всех сил я стиснул коленями бока Трубача, поглубже засунул
ноги в стремена и мертвой хваткой вцепился в холку, глядя вперед промеж его
ушей и уповая на счастье. Ведь я был ни жив, ни мертв от страха, как был бы
на моем месте всякий даже опытный наездник, что уж тут говорить о бедном
парикмахере.
Ну, а насчет гончих могу чистосердечно признаться, что, хотя Трубач
понес меня в их сторону, я не то что собак - кончика собачьего хвоста не
углядел. Ничего я вокруг не видел, кроме серо-бурой гривы Трубача, и
держался за нее так крепко, что по воле счастливого случая выдержал и шаг, и
рысь, и галоп - ни разу не скатившись на землю.
В Кройдоне жил один мусорщик, которого величали в округе Заноза. Когда
он не мог раздобыть лошадь, чтобы угнаться за гончими, то неизменно
появлялся верхом на осле; и на этот раз он также был тут как тут. Он
умудрялся не отставать от гончих оттого, что знал местность как свою пятерню
и преспокойно трусил себе напрямик, сокращая путь. Он на удивление чуял, где
собака нанюхает след и куда направится хитрый Рейнольде (так охотники
называли лису). Заноза направил осла по проселку, что ведет из Скуоштейла на
Катшинский выгон. Туда-то и поскакали все охотники. С одной стороны вдоль
выгона тянулась низкая изгородь и преглубокая канава. Иные охотники на
лошадях лихо перемахнули через оба препятствия, другие въезжали через
ворота, что собирался сделать и я, но мне это не удалось, ибо моему Трубачу,
хоть ты тресни, взбрендило перескочить через изгородь, и он помчался прямо
на нее.
Гоп! Вот бы вам этак сигануть. Ноги в стороны, руки вразлет, шляпа с
головы - долой! А в следующее мгновенье вы чувствуете, то есть это я
почувствовал, страшнейший удар в грудь, ноги мои выскочили из стремян, а сам
я повис на суку. Трубач, вырвавшись из-под меня, катался и бился в канаве.
Он зацепился ремешками стремени за кол и никак не мог отцепиться. И вдруг
откуда ни возьмись Заноза.
- Эй, любезный! - кричу я. - Ну-ка поживее сними меня.
- Боже праведный! - восклицает он. - А я было посчитал вас за
малиновку!
- Снимите же меня! - повторил я. Но он сперва стал высвобождать Трубача
и вывел-таки его из канавы, дрожащего и смирного, как овца.
- А ну спускай меня, - приказываю я.
- В свой черед, - отвечает он, а сам скидывает куртку да, посвистывая,
обтирает бока Трубача. А когда управился, знаете, что вытворил этот
прохвост? Преспокойно уселся на коня и заорал:
- Сам слезай, тухлая помада! Падай - и дело с концом! Пусть твой
коняжка пробежится за гончими. А ты на моем рысаке добирайся до своего
Тугорежвиля.