"Надежда Тэффи. Ностальгия" - читать интересную книгу автора

щепочки... А что бы говорил Гуськин? Он бы кричал: "Позвольте, но у нас
контракт! Вы мешаете ей выполнить договор и разоряете меня как антрепренера!
Пусть она сначала заплатит мне неустойку!"
"Индейка" и "злодейка" понемногу стали отходить, глохнуть, гаснуть.
Поезд подходил к станции. Засуетились бабы с узлами, загромыхали
сапожищи солдат, мешки, кули, корзины закрыли свет божий. И вдруг за стеклом
искаженное ужасом лицо Гуськина: он ехал последние часы в другом вагоне. Что
с ним случилось?
Страшный, белый, задыхается.
- Вылезайте скорее! Маршрут меняется. По той дороге проехать нельзя.
Потом объясню...
Нельзя так нельзя. Вылезаем. Я замешкалась и выхожу последняя. Только
что спрыгнула на платформу, как вдруг подходит ко мне оборванный нищий
мальчишка и отчетливо говорит:
- "Любовь-злодейка, любовь-индейка". Пожалуйте полтинник.
- Что-о?
- Полтинник. "Любовь-злодейка, любовь-индейка".
Кончено. Сошла с ума. Слуховая галлюцинация. Не могли, видно, мои
слабые силы перенести этой смеси: оперетку "Сильва" с народным гневом.
Ищу дружеской поддержки. Ищу глазами нашу группу. Аверченко ненормально
деловито рассматривает собственные перчатки и не откликается на мой зов. Сую
мальчишке полтинник. Ничего не понимаю, хотя догадываюсь...
- Признавайтесь сейчас же! -говорю Аверченке.
Он сконфуженно смеется.
- Пока,- говорит,- вы в вагоне возились, я этого мальчишку научил:
хочешь, спрашиваю, деньги заработать? Так вот, сейчас из этого вагона
вылезет пассажирка в красной шапочке. Ты подойди к ней и скажи:
"Любовь-злодейка, любовь-индейка". Она за это всегда всем по полтиннику
дает. Мальчишка оказался смышленый.
Гуськин, хлопотавший у багажного вагона с нашими сундуками, подошел,
обливаясь зеленым потом ужаса.
- Новое дело! - трагическим шепотом сказал он.-Этот бандит
расстрелялся!
- Какой бандит?
- Да ваш комиссар. Чего вы не понимаете? Ну? Расстреляли его за
грабежи, за взятки. Через ту границу ехать нельзя. Там теперь не только
оберут, а еще и зарежут. Попробуем проехать через другую.
Через другую так через другую. Часа через два сели в другой поезд и
поехали в другую сторону.
Приехали на пограничную станцию вечером. Было холодно, хотелось спать.
Что-то нас ждет? Скоро ли выпустят отсюда и как поедем дальше?
Гуськин с Аверченкиным "псевдонимом" ушли на вокзал для переговоров и
выяснения положения,
строго наказав нам стоять и ждать. Ауспиции были тревожны.
Платформа была пустая. Изредка появлялась какая-то темная фигура, не то
сторож, не то баба в шинели, смотрела на нас подозрительно и снова уходила.
Ждали долго. Наконец показался Гуськин. Не один. С ним четверо.
Один из четырех кинулся вперед и подбежал к нам. Эту фигуру я никогда
не забуду: маленький, худой, черный, кривоносый человечек в студенческой
фуражке и в огромной великолепной бобровой шубе, которая стлалась по земле,