"Надежда Тэффи. 224 Избранные страницы" - читать интересную книгу автора

- Слушайте, чего же это он так постарел с прошлого года?
- Га-га-га! Да это он нарочно масленичным дедом вырядился! Ловко
загримировался, молодчина!
- Милостивые государыни, - зашамкал старичок Фермопилов, - и милостивые
государи!
- Шамкает! Шамкает! - прокатилось по всему залу. - Ох, уморил.
Старичок сконфузился, замолчал, начал что-то говорить, сбился и, чтобы
успокоиться, вытащил из заднего кармана сюртука носовой платок и громко
высморкался.
Аудитория пришла в неистовый восторг.
- Видели? Видели, как он высморкался? Ха-ха-ха! Браво! Молодчина! Я вам
говорил, что он уморит.
- Я хотел побеседовать с вами, - задребезжал лектор, - о вопросе,
который не может не интересовать каждого живущего на планете, называемой
Землею, а именно - о строении этой самой Земли.
- Ха-ха-ха! - покатывались слушатели. - Каждый, мол, интересуется.
Ох-ха-ха-ха! Именно, каждый интересуется.
- Метко, подлец, подцепил!
- Нос-то какой себе соорудил - грушей!
- Ха-ха, - груша с малиновым наливом!
- Я попросил бы господ присутствующих быть потише, - запищал
старичок. - Мне так трудно!
- Трудно! Ох, уморил! Давайте ему помогать!
- Итак, милостивые государыни и милостивые государи, - надрывался
старичок, - наша сегодняшняя беседа...
- Ловко пародирует, шельма! Браво!
- Стойте! Изобразите лучше Пуришкевича!
- Да, да! Пусть, как будто Пуришкевич!
А в противоположном зале юморист Киньгрустин лез из кожи вон, желая
вызвать улыбку хоть на одном из этих сосредоточенных благоговейных лиц. Он с
завистью прислушивался к доносившемуся смеху и радостному гулу слушателей
Фермопилова и думал:
"Ишь мерзавец, старикашка! На вид ходячая панихида, а как развернулся.
Да что он там, канканирует, что ли?"
Он откашлялся, сделал комическую гримасу ученого педанта и продолжал
свою лекцию:
- Чтобы вы не подумали, милостивые государыни и, в особенности,
милостивые государи, что теща есть вид ископаемого или просто некая земная
окаменелость, каковой предрассудок существовал многие века, я беру на себя
смелость открыть вам, что теща есть не что иное, как, по выражению древних
ученых, недоразумение в квадрате.
Он приостановился.
Курсистки старательно записывали что-то в тетрадку. Многие, нахмурив
брови и впившись взором в лицо лектора, казалось, ловили каждое слово, и
напряженная работа мысли придавала их физиономиям вдохновенный и гордый вид.
Как и на всех серьезных лекциях, из укромного уголка около двери
неслось тихое похрапывание с присвистом.
Киньгрустин совсем растерялся.
Он чувствовал, как перлы его остроумия ударяются об эти мрачные головы
и отскакивают, как град от подоконника.