"Надежда Тэффи. 224 Избранные страницы" - читать интересную книгу автора

торговать и теперь имел дом, постоялый двор и мучную лавку в губернии.
Ферапонтов был толстый, черный, красный, сорокалетний мужик, с толстыми
губами и т. д.".
Итак - заметьте: сорокалетний мужик тридцать лет тому назад купил рощу
и начал торговать. Значит, мужику было тогда ровно десять лет. Считаю это
клеветой на русский народ. И почему если это выдумал граф Толстой, то все
должны преклоняться, а если так напишет какой-нибудь неграф и нелев, так его
и печатать не станут.
Это недемократично.
И. Б.".
Письма эти тщательно переписывались, причем копию Бульбезов оставлял
себе, нумеровал и прятал.
К занятиям своим относился он очень серьезно и никогда не позволял себе
потратить вечер на синема или кафе, как делают это всякие лодыри.
- Пока есть силы работать - работаю.
Как это случилось - неизвестно.
Уж не весна ли навеяла эти странные мысли?
Впрочем, пожалуй, весна здесь ни при чем.
Потому что если бы весна, то, конечно, любовался бы Бульбезов на
распускающиеся деревья, на целующихся под этими деревьями парочек, на
букетики первых фиалок, предлагаемых хриплыми голосами густо налитых красным
вином парижских старух. Наконец, из окна его комнаты, если открыть его и
перегнуться вправо, - можно было увидеть луну, что для влюбленных всегда
отрадно. Но Бульбезов окна не открывал и не перегибался. Бульбезову не было
до луны буквально никакого дела.
Началось дело не с луны, и не с цветов, и вообще не с пустяков.
Началось дело с оборванной пуговицы на жилетке и продолжилось дело дырой на
колене, то есть не на самом колене, а на платье, его обтягивающем и
покрывающем. Короче говоря - на штанине.
И кончилось дело решением. Решением - вы думаете пришить да заштопать?
Вот, подумаешь, было бы тогда о чем расписывать.
Жениться задумал Бульбезов. Вот что.
И как только задумал, сразу же по прямой нити от пуговицы дотянулась
мысль его до иголки, зацепила мысль руку, держащую эту иголку, и уперлась в
шею, в Марью Сергеевну Утину.
"Жениться на Утиной".
Молода, мила, приятна, работает, шьет, все пришьет, все зашьет.
И тут Бульбезов даже удивился - как это ему раньше не пришла в голову
такая мысль? Ведь если бы он раньше додумался, теперь бы пуговица сидела на
месте, и сам бы он сидел на месте, и не надо было бы тащиться к этой самой
Утиной, объясняться в чувствах, а сидела бы эта самая Утина тоже здесь и
следила бы любящими глазами, как он работает.
Откладывать было бы глупо.
Он переменил воротничок, пригладился, долго и с большим удовольствием
рассматривал в зеркало свой крупный щербатый нос, провалившиеся щеки и
покрытый гусиной кожей кадык.
Впрочем, ничего не было в этом удовольствии удивительного. Большинство
мужчин получает от зеркала очень приятные впечатления. Женщина, та всегда
чем-то мучается, на что-то ропщет, что-то поправляет. То подавай ей длинные
ресницы, то зачем у нее рот не пуговкой, то надо волосы позолотить. Все