"Н.А.Тэффи. Распутин (из книги 'Воспоминания') " - читать интересную книгу автора

Но он chobа заговорил тихо:
- Как человек человека от любви мучает. И как это надо мучить-то - все
знаю. А вот твоей муки не хочу, Понимаешь?
- Ничего не слышно! - сердито с левой стороны ворчал Розанов.
- Подождите, - шепнула я. Распутин заговорил снова:
- Что за кольцо у тебя на руке? Что за камешек?
- Аметист.
- Ну все равно. Протяни мне его тихонько под столом. Я на него дыхну,
погрею... Тебе от моей души легче станет.
Я дала ему кольцо.
- Ишь, чего ж ты сняла-то? Я бы сам снял. Не понимаешь ты...
Но я отлично понимала. Оттого я и сняла сама.
Он прикрыл рот салфеткой, подышал на кольцо и тихонько надел мне его на
палец.
- Вот когда ты придешь ко мне, я тебе много расскажу, что ты и не
знала.
- Да ведь я не приду, - сказала я и опять вспомнила фрейлину Е.
Вот он, Распутин, в своем репертуаре. Этот искусственно-таинственный
голос, напряженное лицо, властные слова.
Все это, значит, изученный и проверенный прием. Если так, то уж очень
это все наивно и просто. Или, может быть, слава его как колдуна, вещуна,
кудесника и царского любимца давала испытуемым особое острое настроение
любопытства, страха и желания приобщиться к этой жуткой тайне? Мне казалось,
будто я рассматривала под микроскопом какую-то жужелицу. Вижу чудовищные
мохнатые лапы, гигантскую пасть, но при том прекрасно осознаю, что на
самом-то деле это просто маленькое насекомое.
- Не придешь? Нет, придешь. Ты ко мне придешь.
И он снова тайно и быстро дотронулся до моего плеча. Я спокойно
отодвинулась и сказала:
- Нет, не приду.
И он снова судорожно повел плечом и застонал.
Очевидно, каждый раз (и потом я заметила, что так, действительно, и
было), когда он видел, что сила его, волевой его ток, не проникает и
отталкивается, он чувствовал физическую муку. И в этом он не притворялся,
потому что видно было, как хочет скрыть и эту плечевую судорогу, и свой
странный тихий стон.
Нет, все это не так просто. Черный зверь ревет в нем... Посмотрим...


5.

- СПРОСИТЕ у него про Вырубову, - шептал Розанов. - Спросите про все,
пусть все рассказывает, и, главное, погромче.
Распутин косо, через масленые пряди волос, глянул на Розанова.
- Чего этот там шепчет? Розанов протянул к нему свой бокал.
- Я чокнуться хотел. Чокнулся и Измайлов.
Распутин осторожно посматривал на них, отводил глаза и снова. И вдруг
Измайлов спросил:
- А что, скажите, вы никогда не пробовали писать?
Чудак! Так себя выдать! Ну кому, кроме писателя, придет в голову такой