"Леонид Цель. Пилот и флибустьеры" - читать интересную книгу автора

- Штука, вроде лазера. Нет, они не дураки, Соня.
- И ты не будь дураком! - жестко прозвучал ответ. - Сделай так, чтобы
они ничего не заподозрили и включили Папашку - это твои проблемы.
Ладно, обиженно думал он, если действовать с умом... Эх, да бред же,
бред! Чтобы изменить программу всего шлюпа или заменить "борт" нужна куча
специалистов, особые доки, лаборатории космопорта, приличные мастерские на
худой конец, нет этим оборванцам не управиться. Что у них? - Да ни черта!
Ловкачи и технари приличные, не спорю, приспособились существовать на
захваченных судах. Но Папашу Кью они уничтожат, не стоит питать иллюзий.
Рано или поздно они должны дать мне шанс, должны. Они не могут не
ошибиться, обязательно сглупят - и я должен использовать малейшую
оплошность и выполнить свой долг. Никогда в их руки не попадал такой
совершенный корабль, они довольствовались скорлупками яхт, буксирами, пару
раз одолевали каботажные сухогрузы. И только такие беспечные идиоты, как
мы (простите меня Фрэнк, Павел, Осик и Фил тоже), только такие никчемные
офицеришки могли проворонить боевой корабль. Если я не верну шлюп на Землю
- наши имена вовек покрыты бесчестьем. И пусть эта девушка, которую я
неосмотрительно успел полюбить...
- Не нужно, - мягко прервала его Соня, - пожалуйста, не нужно себя
распалять. Давай так, я буду следить за ними, а ты постарайся что-нибудь
придумать. Покопайся в схемах, может и сыщется заветная дверца за старым
холстом? Крохотную бы лазеечку к Папашке - и мы спасены.
Точнее не скажешь, девочка, спасены. Но долг есть долг, он же
присягал драться и "спасенным".
Пилот бился головой в блокировки, натыкался на высоковольтные запоры,
проваливался в разрывы цепей и корчился в конденсаторных накопителях.
Порою терял сознание, рассудок плавился в пульсирующем пламени резонансных
всплесков, колебания напряжения обрушивались, словно цунами. Взбесившиеся
орды электронов и Бог весть еще каких частиц рвали на части мозг,
опутывали его огненной паутиной. Жгучие шнуры емкостных токов до красноты
(так ему казалось) разогревали чипы. Но более всего донимали биения
магнитных полей. Как только выдерживал пластиковый череп эту колоссальную,
тупую боль? В иные мгновения казалось вот-вот раздастся треск и вывалится
наружу лишь паленая начинка. Он догадывался, что и Соне достается, хотя
она и приловчилась прятаться куда-то во время его вылазок - ни единого
словечка жалобы он не услышал, ни единого словечка - ни стона, ни брани,
ни мольбы. Она терпела его неуклюжесть, она знала цену этой боли.
Потом пообвыкся. Ярко-алые схемы на темно-синем фоне плавно
обращались в сознании, как антенны на орбите и он исследовал их
осторожными импульсами, пытаясь подобрать единственный ключ к страшной,
дремлющей силе. Словно верные охотничьи собаки, они неохотно откликались
на чужой голос, скалили зубы, рычали и ни черта не хотели делать без
Папаши Кью, только роняли с багровых языков лиловую плазму и злобно
сверкали индикацией блокировок.
Но чтобы подчинить их обычной клавиатуре, нужно вставить в прорезь
командирский ключ...
Первого из флибустьеров он прикончил совсем случайно. Повезло.
Вначале было слово, точнее словечко из лексикона Папаши Кью. Пилот не
поверил своим ушам, благо их не было.
- Соня, что случилось, малыш?