"Евгений Татаренко. По законам войны (Повесть) " - читать интересную книгу автора

Они думали, что Ангелина Васильевна опять заплакала, но. когда хотели
отнять ее руки от лица, увидели, что она беззвучно смеется.
- Как его, сударика нашего, приласкали! "Хайль Гитлер"!
Ася тоже неуверенно заулыбалась в ответ.
- Тетя Геля, вы идите, пока еще можно, - сказал Тимка. - А мы с Асей
придумаем что-нибудь.
Звук мотоциклетных моторов раздавался уже где-то в другом конце города.
Ангелина Васильевна перестала смеяться и неожиданно всхлипнула:
- Ох, господи! Нервушки мои... Пацаны вы мои несчастные...
- Бегите, тетя Геля, мы тоже, - повторил Тимка.
- Погоди! - Ангелина Васильевна быстро схватила кравцовские авоськи. -
А ну, идемте куда-нибудь, посмотрим, что он тут...
Они забежали в соседний подъезд, где был проход на параллельную улицу.
В авоськах оказались рыбные консервы. Ангелина Васильевна хотела все их
оставить Асе и Тимке - они воспротивились. Набили ей через верх одну авоську
и заставили взять еще несколько банок в руки.
- Вас там, теть Геля, много! - приговаривала Ася, стараясь втиснуть в
карманы ее джемпера еще две банки. - А нам хватит...
Ангелина Васильевна опять заплакала и поцеловала обоих, что Тимка, в
общем-то, впервые стерпел от чужого человека.
- Улица лейтенанта Шмидта, четырнадцать! - сказала Ангелина Васильевна
на прощанье. - Вы, если что, приходите: Шмидта, четырнадцать! Горе мое,
деточки!..
- Ладно, теть Геля, придем! - пообещал Тимка. И Ася повторила, как эхо:
- Придем, теть Геля...


В СТАРОМ УБЕЖИЩЕ

Тимка огляделся, когда они остались вдвоем. Он мог предложить Асе
только одно: пробираться к морю, в развалины рыбокомбината, где сам уже
провел почти сутки.
- Больно, Тимош! - пожаловалась Ася, когда он хотел увлечь ее вниз по
улице Челюскинцев, к бухте.
Пока делили консервы, он дал ей подержать авоську и только теперь
спохватился, что кожаные ремешки тяжелой сумки режут и без того в кровь
изодранные ладони Аси.
Взял у нее сумку. Ася подула на ладонь, успокаивая боль. Надо было
чем-то помочь ей. К тому же в одних сандалиях на босу ногу, в ситцевой
кофточке без рукавов и короткой юбке ей не согреться в развалинах, особенно
перед рассветом, когда выпадает роса.
- Иди за мной! - Тимка шагнул в подъезд и через внутренний двор, через
две сорванные с петель двери зашагал на параллельную улицу.
Ася молча семенила сзади. У выхода на улицу Разина Тимка жестом велел
ей остановиться. В проеме входной двери, опершись грудью на тяжелую, толстую
палку и глядя куда-то вверх по-над разрушенными зданиями, стоял бородатый,
седой и недвижный, как статуя, старик. Должно быть, он вышел из дому впервые
за много месяцев: раньше Тимка никогда не видел его на своей улице.
- Дедушка... - позвал он. (Тот медленно, тяжело оглянулся.) - Немцев
там не видно? - спросил Тимка.