"Олег Тaрутин. Потомок Мансуровых" - читать интересную книгу автора

цоколя, постепенно опускаясь все ниже и ниже.
- Есть! - прошептал он вдруг, хотя сам я не уловил разницы в его
стуках. - Ниша здесь.
Князь поднялся с корточек.
- Знаете, Кирюша, в самом деле, угоститека папироской. Руки трясутся,
право, совестно. Но ведь - столько лет ожидания, сомнений, надежд...
Я достал из кармана пачку (ту самую), и он прямо из пачки ухватил
зубами папиросу.
- И уж огоньку, не откажите, - он кивнул на свои трясущиеся руки.
Я чиркнул спичку и поднес ему в горсти.
- А может, и повезет вам сейчас, - сквозь зубы, сцепившие папиросу,
пошутил князь,может, затянусь сейчас и - адью!
Он затянулся и не исчез. Он мучительно закашлялся, выронив папиросу и
схватившись рукою за грудь.
- Ох, будь оно неладно, это зелье! - прохрипел он. Откашлявшись, он
вновь стал предельно собран. - Ну, все...
Князь вынул из внутреннего кармана пиджака какой-то напоминающий
консервный нож инструмент с полированной черной рукояткой и блестящим
лезвием. Несколькими короткими и точными ударами сбив штукатурку цоколя, он
обнажил квадратное отверстие, откуда пахнуло чем-то сладковато-затхлым.
Мансуров запустил в отверстие руку почти по локоть, повернул ко мне
голову, глянул снизу вверх. Кадык на его шее плясал и дергался, как
поплавок при поклевке.
- Клюет? - спросил я его.
Вместо ответа князь потянул руку назад.
Осыпая штукатуркой манжет сорочки, он осторожно извлек из дыры
горбатый заплесневевший сундучок. Сундучок этот и формой, и размерами более
всего напоминал игрушечную швейную машину-такую я видел у Дашки.
- Клюнуло, Кирилл, клюнуло!-торжествующе крикнул князь. - Смотрите же!
Я отвернулся.
Фигура на противоположном конце двора пошевелилась, начала
приподниматься, все еще спиной к нам. И такое знакомое почудилось мне в
этой фигуре, что сердце перестукнуло невпопад и заныло.
- Смотрите! Да смотрите же сюда! - шипел сидящий на корточках князь,
резко дергая меня за брючину. - Видите?
У моих ног неправдоподобной сияющей грудой лежали вываленные из
сундучка драгоценности: браслеты, кулоны, броши, перстни, цепи, ожерелья, и
снова - браслеты, перстни, кулоны... Все это мерцало, искрилось, блестело и
плавилось. Все это, казалось, дышало и шевелилось-как эта вот желтая, в
кровавых рубиновых каплях, змея, медленно стекающая с вершины кучи. Тут же
на боку валялся и сундучок с изувеченным замком.
- Вы видите? Теперь-то вы видите? Убедились теперь? - исступленно
говорил поднявшийся в рост князь, круша каблуком подкатившийся ему под ноги
браслет, расплющивая его, выбрызгивая из него фиолетовые каменья.
- Убедились, Сурин? Смотрите! Трогайте, да трогайте же, разрешаю! Да
одного этого хватило бы мне на самую роскошную жизнь, ибо этому нет цены!
Но мне не нужно ничего!-крикнул он, переведя дыхание.-Только перстень!
Перстень!
Мансуров рухнул на колени, яростно расшвыривая драгоценную груду.
- Так! - кричал он. - Вот так! Готовьтесь, Сурин! Вы готовы? - Он