"Татьяна Анатольевна Тарасова. Четыре времени года " - читать интересную книгу автора

показать отца в игре. "Таня, Таня, смотри - вон папа!" А он был самый худой,
с длинной шеей. Они играли тогда в велосипедных шлемах, и из-под шлема у
отца выбивался светлый чуб. Он был светловолос и кудряв - разве в это можно
сейчас поверить? Был азартен на площадке и в жизни. У него настроение
менялось в секунду, но как! Отец - вожак. Самый настоящий. За ним,
увлеченные им, шли игроки.
Отец все время писал. Я не помню его без блокнота, без огромного
количества записок на столе. Нас в двухкомнатной квартире по нынешним
временам поселилось много - папа с мамой, бабушка и мы с сестрой Галей, она
старше меня на шесть лет. В комнате родителей всегда стоял письменный стол.
Стол состарился, и когда пришло время покупать новый, в доме это стало
чрезвычайным событием. Отец долго искал себе такой стол, который бы он
полюбил сразу и за которым ему бы нравилось сидеть. Выбирал долго, измучил
нас всех своими переживаниями, но, наконец, все же купил. Каждый день с пяти
утра отец пишет. Он до сих пор не отдал мне свою картотеку упражнений,
которые придумывает и по сей день. Он считает, что я еще мало что сделала в
жизни, другими словами, не заслужила еще этой картотеки. У него в ней -
тысячи упражнений на разные группы мышц. Это труд не профессора - академика
в спорте. Отец не начинал дня, пока не придумывал десяти новых упражнений.
Ежедневно.
Любопытны были занятия отца тактикой хоккея.
Я помню, он сперва рисовал хоккеистов, потом вырезал их из картона.
Тогда еще не было железных коробок, где фигурки двигаются на магнитах, и он
приделывал к своим картонным человечкам кружочки-опоры. И колдовал над своим
ящиком часами. Все время придумывал, придумывал, придумывал... Писал, писал,
писал.
Нас, дочерей, он очень любил, но относился крайне сурово. Отец не
понимал, как это я могу не вставать в половине седьмого на зарядку, ведь я в
отличие от Галки занимаюсь спортом. Он выгонял меня на улицу, на мороз -
мать смотрела на это абсолютно спокойно,- и с балкона следил, чтобы я не
валяла дурака, а серьезно разминалась. И если я делала зарядку плохо, он
выгонял меня снова. Вначале я ревела, потом началась школа, и я опаздывала
на занятия, но отец был неумолим.
Отец научил меня работать. Он внушил мне, что любое дело, которым ты
занимаешься, должно быть главным в жизни. И думать о нем надо все время. Я
увлеклась спортом. Он не говорил общих слов, как это полезно и хорошо, он
учил: "Когда ты ходишь по улице, надо не просто ходить, а немножечко на
пальцах пружинить, как бы подскакивать - у тебя должен быть сильный
голеностоп, заодно и походка будет легкая". Не разрешал ездить на лифте.
Такой огромный и толстый, он в то же время очень легкий в движениях и до сих
пор спускается по лестнице только бегом. Я смотрю, как же легко он
передвигается по дачному участку, опускаясь к цветам, к земле, что-то быстро
делает - сажает, пропалывает - затем быстро перемещается к соседней грядке и
вновь припадает к ней, на одно колено, по-хоккейному, очень смешно.
Когда мы один раз поехали вместе с родителями отдыхать, наш папочка
устраивал с детьми такие игры, после которых мы с трудом доползали до
палатки. Отец на берегу моря поставил палатки, хотя мог взять путевку в
любой дом отдыха, но он не хотел с детьми приезжать на готовое.
Мало того, что он работал тренером, а это занятие даже одного из членов
семьи оборачивается беспокойной жизнью для всех остальных, отец постоянно