"Александр Тарнорудер. Конец черному четвергу..." - читать интересную книгу автора

дорога продолжала оставаться многорядной и шла почему-то в гору. "Иерусалим
38 км" увидел он белые буквы на синем щите, но то, что это - не первое
шоссе, он мог поклясться, по этой дороге он никогда не ездил. Будь что
будет, но на первом же повороте - в чащу, а там разберемся.
- Мы это где?- донесся до него голос Лены.
- В лес захотелось, на природу... девочки - налево, мальчики - направо.
- А-а, самое время. Миша, пи-пи хочешь?
- Тетя Лена, называй меня Эяль, я давно не Миша уже.
- А ты не называй меня тетей, какая я тебе тетя?
Началось, подумал Артем, если они с Ленкой заведутся, то это до самой
Хайфы. Машина приткнулась под соснами, и стало совсем тихо. Девочки -
налево, мальчики - направо. Артем выпростал из машины ноги и побрел в
сторону, направо, вслед за Мишкой, в чащу, за вздохом облегчения и пока еще
тугой пока еще радующей взгляд золотистой струей.
И тут он увидел пожелтевшую бумажку, одиноко зацепившуюся за колючий
куст. "НА ВСТРЕЧУ МОСК. ШКОЛЫ 444" - стрелка показывала куда-то под куст на
окраине соснового леса, с правой стороны от дороги непонятной страны
непонятного времени. Ощущение пространства исчезло окончательно. С ощущением
времени было сложно. Чувство облегчения, идущее изнутри, прошло
незамеченным, без обычного вздоха. Артем находился одновременно в нескольких
местах: в Москве, в Кармиеле, в каком-то лесу, то ли под Москвой, то ли под
Иерусалимом, а может во дворе Моск. школы 444. Последнее, после
непродолжительного сомнения, он отмел, во-первых, он не знал, где именно
находится эта самая 444 школа, а во-вторых, вряд ли стал бы мочиться на ее
дворе. В Москве пили за Катьку и за Артема, пили за Мишкино здоровье, в углу
орал телевизор на канале НТВ, обсуждали Предидента и Думу, банки и падающий
рубль, падающую культуру, падающую интеллигенцию, падающее все. Свекольная
соломка валилась в Кармиеле в кипящую воду борща, в углу орал телевизор на
канале НТВ, обсуждали Президента и Думу, банки и падающий шекель, падающую
культуру, падающую интеллигенцию, падающее все.
Кусты кололи ноги.
- Па-па! Артем! Где ты?- донеслось до него сзади.
- Иду. Иду-у!- прокричал он в ответ, и лес, по крайней мере,
превратился в обыкновенный сосновый израильский рядами насаженный лес со
столиками для пикника и ржавыми бочками для мусора. В машине орало радио и
обсуждали падающий шекель. Артем тюкнул пальцем по кнопке, и восстановилась
тишина. Мишка лопотал что-то про кота. Ленка убеждала его, что в жару надо
больше пить. Артем встряхнулся и посмотрел в сторону выезда на шоссе:
слева - Иерусалим, справа - Тель-Авив, дорога 443. А школа 444, подумал он,
открывая атлас. Выбраться обратно не составило никаких проблем, но Артем
окончательно пришел в себя только после поворота в аэропорт, где именем
Бен-Гуриона поклялся, что приключений на сегодня довольно.
К вечеру Мишка устал, но дневная дорожная дрема перебила сон, и он
использовал до конца весь арсенал известных наперед маленьких хитростей,
чтобы оттянуть до последнего тот момент, когда непреклонное "все, а сейчас -
спать" уже не оставляет пространства для маневра, решение окончательное и
обжалованию не подлежит. В ритуал входило: вечерний мультик, пить, яблоко,
мыть руки и лицо после яблока, вечерняя песенка и вечерний поцелуй, после
которого следовало "все уже!"
- Па-па,- раздалось из комнаты, когда Артем тихо надеялся, что Мишка