"Коридор" - читать интересную книгу автора (Плотников Александр Анатольевич)

Глава 8

Уже который час Карл сидел в темном подвале. — «Сколько времени прошло? Двенадцать, восемнадцать часов? Да, по сути, и не важно». За время, проведенное здесь, он с ним почти сроднился. Причем до такой степени, что совершенно перестал замечать зловонный запах вместе с отсутствием света и связанными руками. Такие кардинальные перемены произошли только благодаря тому, что его переполняло неописуемое чувство счастья, сравнимое только с тем, что ощущает скиталец, нашедший после долгого пути оазис в пустыне. Или с тем, что переживает бедолага, помилованный прямо на эшафоте. — «Определенно, я добился своего… И хотя до конца она мне не поверила, тем не менее, сомнение я зародил крепкое».

Во время его краткого рассказа Мелен интенсивно курила, пытаясь на лице изобразить полное спокойствие, что, впрочем, давалось ей с большим трудом. Под конец у нее и вовсе осип голос, когда, попросив Карла привести несколько событий из ближайшего будущего, она услышала нечто такое, что явно не умещалось в сознании каждого нормального человека:

— Немцы войну проиграют.

— Это ты уже говорил. Мне нужны события этого лета… Или то, что произойдет до конца года.

— Я же не исторический справочник, который может ответить на любой вопрос.

— Но ты же столько рассказывал, что это самая кровопролитная война всей истории человечества. Что-то ты должен помнить?

— Конечно же, я помню. И не «что-то», а даже больше… Но история — не мой конек. А от дат и вообще увольте.

— Ну хоть что-то? — На лице Мелен стали появляться первые признаки отчаяния.

— Хорошо, хорошо, дай подумать.

Но как он ни старался, мозг ни в какую не мог вспомнить нужной информации. Мелен тем временем начинала все интенсивней терять терпение, что, в свою очередь, еще больше мешало ему сосредоточится. И тут неожиданно перед глазами всплыл образ деда.

— Я вспомнил.

— Что?

— Только не мешай. Мой дед погиб на Курской дуге. Это одна из самых решающих битв Второй мировой войны. Она началась. Подожди, дай вспомнить. — Даты прыгали в голове как угорелые, не давая сконцентрироваться. — 5 июля, да, точно. 5-го. Там, под Прохоровкой, произошло самое великое танковое сражение в мировой истории.

— Ты с датой не ошибся? Это через полторы недели. Подумай.

— Нет, не ошибся. В любом случае, эта информация никому не поможет. Советская разведка будет заблаговременно знать о планах немцев. К тому же накануне битвы будут взяты в плен немецкие саперы, которые укажут точное время наступления. И тогда Ставка примет превентивную меру.

— Какую меру?

— Ну, — попытался объяснить он значение термина «превентивный удар». — За полчаса до наступления, советское командование нанесет мощные артиллерийский и авиационный удары по наступательным группировкам Вермахта. В результате немцы понесут значительные потери, вследствие чего отложат начало операции на несколько часов. В дальнейшем они так и не смогут развить наступление на Курском выступе. Уже через неделю оно выдохнется, и Красная Армия предпримет контрудар. Для немцев это будет второй Сталинград, даже хуже. После Курской битвы они так и не смогут восстановить силы, потеряв последнюю надежду на победу…

— Вермахт будет отступать потом до самого Берлина, — с нарастающим напором продолжал Карл, — а мощь Красной Армии с каждым годом будет все возрастать. Промышленность, эвакуированная за Урал, начнет работать на полную мощь, и к концу войны соотношение сил по технике будет превосходить уже в два-четыре раза. Правда, сейчас стали появляться высказывания немцев, что, мол, «они нас взяли численностью в той войне». Но я могу сказать одно: плохому танцору «балетные туфли» мешают. Это все отговорки проигравших. Наполеон тоже на погоду жаловался. А что касается численности, то уже под Москвой всего довоенного потенциала Красной Армии почти не было. И соотношение сил по мощи и технике там было фактически 1 к 3. Так что здесь надо говорить не о численности и погоде, а о желании и умении…

На секунду прервав «выступление», Карл понял, что пора сбавлять обороты, потому как все сказанное произвело такое неизгладимое впечатление на его «слушательницу», что теперь та сидела, словно неживая, устремив свой взор куда-то сквозь него.

— Меня, кажется, слегка занесло, — спохватился он. — Это из— за деда. Он — наша семейная гордость. Две Красные Звезды как никак и две Славы. Поэтому я о Курске немного почитываю.

Последние слова не возымели ровным счетом никакого действия. Мелен по-прежнему продолжала вести себя, как египетская мумия, не подавая признаков жизни. Ему даже захотелось ее ущипнуть, и он бы так и поступил, если бы не связанные руки.

— «Неужели я был так убедителен? А может…»

— А что-то еще ты помнишь? — как-то уж очень осторожно произнесла она.

— Ну, наверное…

— Меня интересует то, что произойдет здесь. Ближе к Западу.

— …наверное, да, — Карл немного был сбит с толку, потому как не мог вспомнить какой-нибудь малозначительный факт Второй мировой войны, связанный с Западной Францией.

— Летчики, — ответ пришел по определению. — На Восточном фронте воюет эскадрилья французских пилотов — «Нормандия— Неман». Я даже фильм про них смотрел.

По выражению лица собеседницы он понял, что это не тот ответ, который от него ждали. И никакой важной информации в нем нет.

— Да, я про это тоже слышала. А еще что?

— Ещ-е-е, — протянул он опять, начав судорожно теребить память. Но как ни старался, а «тренировка» Жана, видимо, дала свои плоды, поэтому в голову ничего не приходило…

— Да, конечно, как я мог забыть. Высадка союзников в Нормандии. Это же ваш «красный день календаря»…

Шутка явно не нашла понимания, поэтому после короткой заминки он был вынужден продолжить.

— В первой декаде июня 44-го года начнется десантная операция на побережье Нормандии. Она пройдет удачно. Так что ждать вам осталось недолго. И еще — «Тегеран-43». В конце осени в Тегеране пройдет конференция «большой тройки». Сталин, Черчилль и Рузвельт договорятся об открытии Второго фронта, который и начнется с Нормандии. Ты можешь все проверить. Ведь вы работаете под Англией. — Его опять начинало заносить. — Я это из книг и теле…телевизора по большей части узнал, — промямлил он, как будто для нее это что-то значило.

Мелен выглядела так же, как и накануне. Даже хуже. Наблюдая ее такой, Карл всерьез стал задумываться над тем, стоит ли ему продолжать дальше.

— А еще в сорок третьем году в Италии произойдет военный переворот. Муссолини свергнут, и макаронники капитулируют. После этого там высадятся союзники, которые в дальнейшем захватят всю страну… К сожалению, когда это случится, я не помню. Возможно, даже в ближайшее время.

Последняя новость вывела Мелен из оцепенения. У нее, наконец, созрел вопрос, но Карл не дал возможности его задать, продолжая оправдываться.

— Муссолини потом выкрали диверсанты Скорцени. Правда, его потом тоже… — он хотел жестом показать, что случится с Муссолини. Но связанные руки не дали этого сделать. — Это я тоже из книг узнал. Из художественных, правда.

Предположение о том, что нацист вроде Карла Маера за такое короткое время мог перевоспитаться, выглядело абсурдно. Да и кто бы этим здесь занимался?! В то же время она не могла вот так просто принять тот факт, что перед ней сидит другая личность, поселившаяся в теле Маера. Да еще какая — из будущего!

— Из какого ты, говоришь, года сюда попал?

— Из 2002-го. А родился в 73-м…

Мелен сейчас совершенно не была похожа на ту беззаботную плутовку, которую он знал до «более близкого» знакомства. Теперь перед ним стала открываться ее «сумрачная» часть характера, о наличии которой он не имел ни малейшего представления.

— Ты точнее можешь вспомнить дату Нормандской операции?

— Нет, навряд ли.

— А то, что про Италию говорил… Ты что-то еще помнишь?

— Нет. Но, может, потом. Я ведь не робот.

Удивленный взгляд заставил разъяснить свою оплошность.

— Я хотел сказать — я не машина…

Впрочем, ответ ее не интересовал. Мелен снова погрузилась в себя, что-то скрупулезно обдумывая. К счастью, это длилось недолго. Вскоре к ней вновь вернулось былое спокойствие, и черты лица стали прежними.

— Хорошо, я знаю, что делать, — решительно направляясь к двери, произнесла она. — Я скоро буду.

— А что со мной?

— Сейчас я пришлю Жана, и он тобой займется, — бросила она, даже не оборачиваясь.

— Только скажи ему, чтобы перчатки не брал.

Но она его уже не слышала.

Где-то вдалеке послышался скрип лестницы, а затем приближающиеся шаги возвестили о новом «госте». После легкой заминки дверь отворилась, и на пороге возник Жан. В одной руке у него был эмалированный синий кувшин с горячей водой, а в другой — белое махровое полотенце и китель Карла.

— Ну и кто мне хоть что-нибудь объяснит? Что это всье значит?

Не дождавшись ответа, он стал, не торопясь, спускаться по лестнице.

— Ти там, что, в рот воды набраль?

Поставив кувшин возле ведра, Жан сел напротив. По-видимому, его так и подмывало звездануть Карла раз-другой для «профилактики». Но что-то значительно большее, нежели данное слово, сдерживало его, не давая выпустить гнев наружу, осуществив тем самым свое сокровенное желание.

— Неужели я пропустиль что-то важное? — не унимался он.

Карл продолжал молчать, как партизан, хотя партизаном, по сути, был его собеседник.

— Вот и Мелен убежала, как чумная, ничьего тольком не объяснив. Ви что здесь, всю ночь проболтали?

Чуть не сорвавшись, Карл было хотел узнать, который час, но в последний момент передумав, продолжил свою словесную блокаду.

— Сказала мнье, кстати, привести тьебя в божеский вид. Но тьебе, судя по мольчанию, так больше нравится?

Карл с жадностью посмотрел на кувшин, тепло от которого ощущал всей левой стороной тела.

— Может быть, ты меня тогда развяжешь? Или хочешь поухаживать? — наконец сдался он.

— Поухаживать! — Жан громко рассмеялся. — У нищих слуг нет.

Встав со стула, он вытащил из-за пояса револьвер, приставив его к голове Карла.

— Только, смотри, без фокусов. А то живо тьебе третий глаз нарисую.

— Ты, наверное, до войны был не только чемпионом по боксу с соперниками, привязанными к стулу, но и по стрельбе в той же категории?

— Слушай меня внимательно, щенок, — Карлу показалось, что своей последней выходкой он слегка перегнул палку, сильно задев воспаленное похмельем самолюбие Жана. — Я не знаю, что ти там ей наплел, но мьеня вокруг пальца ти не обведешь. Рано или поздно я… Именно я буду тем человеком, которого ти увидишь в своей жизни последним. Ти меня поняль?

Дуло пистолета больно уперлось в то самое место, где Жан обещал проделать дополнительное отверстие для глаза, от чего желание острить пропало само собой.

— Я не слышу ответа?

— Да.

— Громче.

— Да, да.

— Вот так би и раньше. И смотри у мьеня…

Убрав пистолет в сторону, Жан очень медленно развязал узел, после чего, пятясь, отошел к ближайшей бочке. Видимо, он по-прежнему ожидал от Карла какого-то фокуса, что было совершенно напрасно в связи с полной неспособностью последнего на какие-либо действия.

Как только веревки ослабли, Карл тут же почувствовал тепло приливающей крови, но длилось это недолго. Очень скоро мышцы занемели, словно сперва по ним пропустили разряд электрического тока, а затем, залив быстро застывающим цементом, сковали намертво. Как в дальнейшем выяснилось, кроме чувствительности, напрочь пропала и координация. Почесать рукой нос оказалось невыполнимой задачей, которую, впрочем, удалось разрешить при помощи плеча.

— Если ти еще пару раз почешешься, вода совсем остынет. А я за ней больше не побегу.

Жан по-прежнему стоял в стороне, держа Карла под прицелом.

— Может быть, ты уберешь эту штуку куда-нибудь в сторону? Или хотя бы будешь целить в другое место?

— Обойдешься.

Кинув еще один взгляд на револьвер, Карл принялся умываться, ожидая в любую секунду выстрела в спину. Вода и вправду, как «накаркал» Жан, почти остыла, став по температуре почти комнатной. Но это нисколько не огорчило его, потому как после двух ведер ледяной воды все происходящее казалось верхом цивилизации.

— Присаживайся, — указал пистолетом Жан на злосчастный стул, когда тот привел себя в порядок.

— Я, пожалуй, лучше постою.

— Ну, смотри.

Тем временем наверху послышались чьи-то шаги. Моментально изменившись в лице, Карл сразу насторожился, а заметивший это Жан довольно оскалился черными от вина зубами.

— Вот и пришоль твой час…

Но Жан ошибался. Когда дверь отворилась, на пороге показалась Мелен в сопровождении пожилого мужчины, больше походившего на детского ортопеда, нежели участника Сопротивления. В руках он держал кожаный саквояж, а одет был в нелепый серый костюм, показавшийся старомодным даже Карлу.

— Почему ти так дольго и что он здесь делает? — обратился к ней Жан почему-то по-немецки.

— Мне надо кое-что проверить.

— Что проверить? Уже время поль-одиннадцатого. Ти, что, забила, что все уже должно бить закончено?

— Ты хочешь обвинить меня в том, что вчера опять нажрался, как скотина?

Жан, не зная, как выразить эмоции на немецком языке, перешел на родной, при этом обильно жестикулируя то в сторону Карла, то в сторону незнакомца с саквояжем. Спокойно все выслушав, Мелен, взяв его под локоть, стала уводить в дальний конец погреба, где из-за слабого освещения почти ничего не было видно. Уже через пару минут оживленной «беседы», они так увлеклись собой, что совершенно позабыли про Карла, а затем и вовсе скрылись за дальней бочкой.

В этот момент Карл поймал себя на том, что в голове импульсивно бьется только одна мысль: «А не воспользоваться ли сейчас моментом и не сигануть к двери?».

Но как бы то ни было, что-то удерживало его от этой рисковой затеи. Во многом причина было в том, что он совершенно не знал расположения комнат наверху. И что более важно, сколько человек там находилось. Из-за всего этого его попытка вырваться на свободу могла закончиться где-то в коридоре или в одной из комнат первого этажа. — «И если после этого они сразу же меня не пристрелят, то уж точно не поверят ни единому слову…».

— «Ну, так что? Надо решать». — Он уже напряг правую ногу, приготовив ее для толчка. — «У меня есть шанс, причем неплохой. Два рывка, и я наверху. Дед не помеха. А там закрою дверь на засов, и будь что будет. Ну, ну же. Надо решать…» — «Но если я это сделаю, то пути назад уже не будет и мне до конца войны придется быть на стороне немцев. Причем не просто быть. Но и…» Неожиданно Карла встретился взглядом со стариком. Тот сильно нервничал, периодически поглядывая то на него, то в сторону ругающихся псевдосупругов. Заметив на себе чужой взгляд, старик тут же отвернулся, а после небольшой паузы стал как-то украдкой, но с интересом разглядывать его. Эта перемена поведения произвела на Карла странное действие, полностью откинув предыдущую затею о побеге.

— А ты молодец.

Обернувшись на голос, Карл обнаружил Мелен, стоящую в нескольких метрах от него. Повернувшись к «супругу», она что-то поучительно добавила на французском, после чего дала команду, и из двери вышел здоровяк с одним из близнецов.

— Вот мы тут спорим. А ты сам скажи. Почему не сбежал?

— Мы с тобой не уладили один важный вопрос, — кинул в ответ Карл, даже не задумавшись.

— Я ж тебе говорила, — снова обратилась она к Жану.

— Это ничьего не значит. Он мог попросту струсить. Вот и всье.

— После такой ночки отсюда не то что трус, а и безногий калека на культях убежит.

— Все равно, я не верю ни слову из того, что ти наплела. Он просто питается спасти свою шкуру, пользуясь твоей слабостью в этой… — Жан покрутил пальцем у виска. — А ти ненормальная, я тьебе это давно говориль. И тьеперь об этом буду знать не только я, но и в «Центре».

Неожиданно резкий оклик Мелен перепугал даже Карла. — «Если мне еще пару дней придется провести в этом подвале, то я спокойно смогу говорить на их языке. Или, по крайней мере, ругаться». — Мелен, быстро закончив с Жаном, снова обернулась к Карлу.

— Это доктор… — представила она незнакомца, начавшего после ее представления издавать странные звуки, которые были ни на что не похожи и которые трудно было с чем-то сравнить. Правда, несмотря на все шероховатости, он все же добился своего. Все обратили на него внимание.

— Не волнуйтесь, доктор. Наш Карл умеет хранить тайны, как могила. Не так ли, дорогой? — спросила она. — Или сам в ней окажется.

— Будем вас звать просто Кристиан. Вы не против?

Доктор одобрительно замахал головой. И как-то даже немного успокоился. Как будто это безликое имя и вправду могло защитить от неприятностей, которых он так боялся.

— Это психиатр. Хороший психиатр, — снова переключившись на Карла, произнесла Мелен.

— Он тьебе уже не поможет, да и ему тоже, — выкрикнул Жан, не дав ей закончить свою мысль.

— Если ты скажешь еще хоть слово, то… Tu sauteras comme le bouchon du champagne[20], —  закончила она по-французски.

Решив больше не накалять обстановку, Жан пошел к знакомой бочке, что-то недовольно бубня себе под нос. Мелен же, одарив его еще одним фирменным взглядом, вновь повернулась к Карлу.

— Мне нужны доказательства того, что ты говоришь правду.

— И что с его помощью ты собираешься проверить? Мою вменяемость?

— Не совсем.

— Как мне тебя понимать?

Она переглянулась с доктором, после чего стала осторожно изъяснять цель своего плана.

— Доктор введет тебя в состояние транса и задаст несколько вопросов, чтобы убедиться в том, что ты говорил правду.

— Нет. Я не согласен. — Тут же запротестовал Карл. — А кто мне даст гарантию, что кроме вопросов, интересующих вас, он не будет ковыряться там, где ему этого делать совершенно не следует?

— То есть?

— То и есть, — замялся Карл, не зная как бы более правильно сформулировать свой протест. — Ну, я не знаю, что-то личное или еще что-нибудь.

Мелен улыбнулась, вскоре ее примеру последовал и доктор.

— Еще что-нибудь нас совершенно не интересует. Свои секреты можешь оставить при себе… К тому же, я не понимаю, откуда это упорство? Мне кажется, глупо мешать людям, которые пытаются помочь тебе. Ведь казнь-то еще никто не отменял.

Все вдруг стало на свои места, и дальнейшие препирательства оказались бессмысленны.

— Но я никогда не общался со всеми этими гипнотизерами, экстрасенсами и прочими шарлатанами. Как он что-то со мной может сделать, если я во все это не верю?

— Твоя вера ему совершенно ни к чему. Ты всего-навсего не должен сопротивляться, и выполняй все требования врача. Вот и все.

— Да что ти с ним церемоньишься? Дай, я ему в рыло дам — сразу паинькой станет.

Жан было хотел выполнить свою угрозу, но хрупкая рука Мелен остановила его. В этот момент Карлу показалось, что она имеет над ним какую-то непонятную власть. Впрочем, не над ним одним. Все окружающие неукоснительно и беспрекословно подчинялись ее воле, и дело тут было не столько в привлекательности и женском шарме, сколько в чем-то другом, что понять и объяснить Карл пока не мог.

— Ми просито хотим вам помочь, — немецкий доктора был еще хуже, чем у Жана, от чего Карл, не сдержавшись, тут же ему ответил.

— Просито мне уже помогли. Причем задолго до вас.

— Карл, что за детские выходки! Прекрати сейчас же. Если тебя заставить говорить по-французски, то мы посмеемся ничуть ни меньше.

В воздухе повисла зловещая тишина, которую периодически нарушало монотонное капанье вина из плохо закрытого Жаном крана.

— Продолжайте, Кристиан.

— Во-первых, — начал доктор — мне надо, чтобы ви расслабились.

— Одну минутку, доктор, — остановил его Карл. — Мелен, у меня к тебе будет одна просьба. Убери отсюда Жана.

Он кивнул в конец погреба, где тот стоял между бочек и, потягивая вино, с издевкой наблюдал за всем происходящим.

— Я не могу расслабиться, когда он там стоит.

— Я не против, — поддержала его Мелен.

Повернувшись к Жану, она что-то добавила на французском, и после недолгого сопротивления тот был вынужден подчиниться.

— Можете начинать, — произнесла Мелен, когда Жан скрылся за дверью вместе со своими дружками.

— Итак, для начала расслабьтесь.

Слова доктора прозвучали, по меньшей мере, издевательски, потому что Карла вновь усадили на тот самый стул, который после проведенной ночи стал для него сродни «электрическому».

— Доктор, на нем нельзя расслабиться.

— Не слушайте его, — вмешалась Мелен, — продолжайте, доктор.

— Расслабьтесь. Вот так. Ваше тьело свободно и легко…

Болтовня доктора почему-то совершенно не раздражала Карла, а даже, наоборот, как-то успокаивала. Казалось, что его больное тело и безо всякой на то помощи могло погрузиться во что угодно.

— Смотрите внимательно вот сюда. Сейчас я досчитаю до…

Прямо перед лицом Карла возникли дорогие золотые часы, притягивавшие взгляд не только своим блеском, но и стоимостью.

— Пьять, шесть…

Очнулся Карл, как и стало в последнее время для него привычным, от боли. Лежа на каменном полу подвала, он подпирал головой до боли знакомое ведро, при помощи которого еще совсем недавно его приводили в чувство. Вокруг было много народу, и к уже присутствующим Мелен и доктору присоединились Жан вместе со всей своей бандой. Молча глядя сверху вниз, они даже не пытались помочь ему встать, ведя себя так, словно сами пребывали под гипнозом.

Голова жутко болела. Эпицентр боли находился где-то в районе затылка. — «Неужели эти гады воспользовались моим состоянием для того, чтобы еще раз избить?»

После небольшой заминки первой отреагировала Мелен, помогая ему подняться.

— Подонки, что вы со мной опять сделали?

— Мы здесь не причем. Ты так быстро упал со стула, что мы даже не успели прийти на помощь.

— А по голове вы меня тоже из гуманных соображений стукнули?

— Я еще раз повторяю. Тебя и пальцем никто не трогал. А голова болит от ведра — ты упал прямо на него. Мы же не думали, что это вызовет у тебя такую реакцию.

— Что это?

Мелен как-то сразу осеклась, слегка смутившись.

— Под конец мы спросили, как ты сюда попал? Ты начал рассказывать про полет, и тут влез Жан и…

— Причем здесь я, — тут же откликнулся виновник случившегося.

— Я просито сказаль, что самолета нет и ти падаешь вниз. Я же не виноват, что ти такой доверчивий. — Жан довольно заржал, вмиг заполонив пустоту галереи своим громогласным хохотом, правда, на этот раз без аккомпанемента дружков, которые так и продолжали изумленно стоять в стороне.

— В данном состоянии он все воспринималь буквально. И ваша шалесьть могля для этого молодого человьека стоить жизни, — констатировал доктор, пытаясь заглушить хохот Жана.

— А что он вообще здесь делает? Он ведь должен был отдыхать в коридоре?

Упрек Карла был адресован в первую очередь к Мелен, потому что, судя по ее легкому смущению, именно она была во всем виновата.

— Ну, я думаю, тебе надо немного отдохнуть. Ты, наверное, голоден?

— Не так уж чтоб очень. Но…

— Я к тебе скоро загляну.

Мелен жестом показала присутствующим, что пора удалиться, что молча все и проделали. Вскоре на двери опять щелкнул засов, и Карл вновь остался в погребе совсем один и без света.

— Я не крот! Включите свет!

Как ни странно, но просьба была услышана, и свет опять зажегся. Оглядевшись по сторонам, он остановил свой взгляд на ближайшей откупоренной бочке с краном, напоминавшим крюк Бабы-Яги. — «Да, работы непочатый край».

— Вы еще пожалеете, что меня развязали.

— Так, собирай свои манатки и за мной.

— А собирать-то, собственно говоря, и нечего.

Сняв с гвоздя китель, Карл покорно направился к выходу.

— Ты, что, пил? — спросила Мелен, когда тот проходил мимо нее.

— Я только чуть-чуть попробовал из каждой бочки. Надеюсь, это не сильно ударит по вашему семейному бюджету?

Взяв под руку, Мелен повела его в ближайшую комнату, где на тумбочке стоял старый, видавший виды телефон. Положив его на кровать, она несколько раз нажала на рычаги, после чего принялась ожидать свободной линии коммутатора.

— Попроси соединить с номером 34-98, — категоричным тоном произнесла она, протянув трубку.

— Алло, алло, вас не слышно, — раздался в трубке приятный, женский голос.

— Соедините меня, пожалуйста, ик, прошу прощения, с номером…

— 34-98.

— 34-98.

— Обождите минуту.

— Скажешь, что на тебя напала шпана, тебе крепко досталось и что в часть ты попадешь только завтра. Можешь соврать еще что-нибудь от себя. Только сильно не увлекайся.

— Ты думаешь, мне поверят?

— А это уж от тебя зависит.

У нее в руках появился крохотный пистолет, который по своим размерам был скорее похож на детский, нежели дамский.

— Это так на всякий случай, — ответила она на его пьяный, немой упрек.

— 34-98, соединяю.

— Дежурный по… — после первой же фразы Карл убрал трубку от уха, потому что от громкости доклада можно было оглохнуть.

— Это 26-й полк ПВО? — переспросил он.

— А с кем я говорю? — в свою очередь поинтересовался дежурный.

— Это оберлейтенант Маер.

— А это ты, Карл? Ты чего это прямым текстом по городской линии заговорил? Хорошо, что старик тебя не слышал.

— Извини, я еще не совсем привык, ты ведь слышал, что со мной произошло? — Откровенничал Карл с человеком, которого даже в глаза ни разу не видел.

— Да, да, мне Рихард говорил. Слушай, что ты, собственно говоря, хотел, а то сюда…

Дежурный прикрыл трубку ладонью, но Карлу все равно было слышно, что он кому-то начал рапортовать.

— Вы еще что-то хотели, — перейдя на сухой официальный тон, снова обратился он к Карлу.

— Да, хотел, чтобы мне продлили увольнение до завтрашнего утра. Я тут попал в небольшую переделку и мне надо время, чтобы «зализать» раны.

— Подождите секундочку, — дежурный опять прикрыл рукой трубку, принявшись снова кому-то докладывать.

— Карл, что у тебя там стряслось? — на этот раз на том конце провода послышался знакомый голос Бренеке.

— Какая-то шпана, господин майор, напала. И мне слегка подправили физиономию.

— А что послужило причиной?

— Да черт его знает, они пьяные все были. Если бы не проходившие мимо солдаты, то вообще неизвестно, чем бы все закончилось.

— Может быть, тогда тебе лучше в санчасть? Скажи куда, и я пришлю машину.

— Нет, не надо, я у Мелен, а она лучше любой санчасти.

Мелен, судя по всему, не очень понравилось то, что было раскрыто ее инкогнито. Но было уже слишком поздно, чтобы что-то менять.

— А, вот в чем дело, ну тогда отдыхай. Я дам распоряжение, чтоб тебе продлили увольнение.

— Спасибо, господин майор.

— Не за что. Да и еще. Карл, ты не обращался в полицию или комендатуру?

— Пока нет.

— И не надо. У нас и так восемь нарушений в этом месяце. И не забудь, завтра в 15:00.

— Я понял.

— Все, конец связи.

— А ты еще тот фрукт, — произнесла она, когда Карл положил трубку.

— Стараюсь.

Взяв свободной рукой телефон, она поставила его обратно на тумбочку.

— Ты это все правду говорил про сорок пятый год и про пятьдесят миллионов погибших?

— Не помню, чтобы я про это тебе говорил, но это все чистая правда.

— Тогда у меня к тебе есть много вопросов. Пошли.

Убрав пистолет, она увлекла его по коридору в глубину дома.

— Еще раз… — опять инструктировала его Мелен.

Она это делала раз пятый за всю дорогу, от чего Карл давно все знал наизусть. К тому же тех четырех часов, отведенных на сон за последние двое суток, было явно недостаточно для обострения его внимания.

— Ты меня не слушаешь. Мне нужны планы полетов и…

— Да, я помню, вся прочая документация, которую смогу найти по материальной части нового «Мессершмидта» серии G-4… На счет документации по поводу самолета я что-то, возможно, и нарою. Бренеке постоянно таскает мне горы всякой секретной макулатуры. А что касается планов полетов, то если я что и найду, то только старье. Ведь они, как правило, летают по тревоге и без всяких планов. Это же перехватчики, а не бомбандировщики. Так что я вообще не понимаю, зачем они тебе?

— Вот и хорошо.

После резкого ответа Мелен Жан, довольно оскалившись, смачно сплюнул в окно.

— Что значит, хорошо? — обернувшись к Мелен, переспросил Карл. У него почему-то появилось предчувствие, что сейчас она держит направленным на него ствол своего «игрушечного» пистолетика, и хотя он не в состоянии был пробить толстую спинку «Ситроена», тем не менее, легкий дискомфорт все же ощущался.

— Тебе лучше этого не знать, на тот случай, если тебя поймают.

— Поймают? — тут же повторил он. — А я над таким вариантом еще не задумывался.

— Тогда не теряй времени, пока оно есть.

— Замолчи, Жан, — быстро отреагировала Мелен.

Только сейчас Карл по-настоящему задумался над тем, что же ему могут сулить будущие перемены. И будут ли вообще они что— то ему сулить? — «Из огня да в полымя»

— Не слушай его. Ты, главное, веди себя спокойно, не торопись и не нервничай. И все у тебя получится.

— Да, да. Я помню.

Из-за поворота показались очертания знакомого 3-го КП. Рядом со шлагбаумом стояло несколько офицеров, в одном из которых легко было узнать майора Бренеке. Машина остановилась метров в двадцати, не доезжая до шлагбаума, после чего Жан залез в бардачок и достал оттуда люгер Карла.

— Только, смотри, без глупостей, — произнес он, медленно протягивая пистолет. — А то далеко не убежишь, — в его руках появился черный английский Стен[21], который он вытащил откуда-то из-под сиденья. — «Интересно, а как он там уместился?».

— Ну, все выходим, — похлопала его по плечу Мелен.

Пока Карл, аккуратно взявшись двумя пальцами за край затвора, пытался попасть пистолетом в кобуру, Жан непонимающим взглядом неотступно следил за каждым его жестом. И только когда тот, застегнув кобуру, стал стирать остатки копоти с пальцев, додумался посмотреть на свою руку. Быстро сообразив в чем дело, он тут же решил в отместку вытереть свою грязную ладонь о его китель.

— Мы уже не в подвале, — остановил его Карл, показывая взглядом на Бренеке, который стоял неподалеку, о чем-то беседуя с дежурным.

На Жана это подействовало, он опять полез под сиденье, достав на этот раз кусок ветоши. — «Я его, кажется, достал», — торжествуя, произнес про себя Карл. — «Ну, хоть одна радостная новость за последнее время. Спасибо вам, фельдфебель Хандорф».

— Прекратите ребячиться, — вмешалась Мелен. — Карл, выходи из машины.

Повторять дважды не пришлось. В мгновение ока он выскользнул из машины, после чего галантно помог проделать то же самое Мелен.

— Мое почтение, мадам, — приветствовал Шеф, когда они подошли к шлагбауму.

— Здравствуйте, Густав, — тут же кокетливо заулыбалась Мелен.

— Что-то в последнее время вы совершенно перестали нас посещать. Надеюсь, дело не в моей кухне?

— Нет, ну что вы. Скорее в моей неосторожности, — произнес он, поднимая вверх трость.

— А что с вами случилось?

— Да так, оступился, — отшутился тот, не желая вдаваться в подробности.

— Будьте осторожны, мне бы очень не хотелось потерять своего лучшего клиента.

В ответ на любезность Шеф расцвел, как ландыш, и от души прильнул к ручке Мелен.

— А что произошло с моим подопечным? — поинтересовался он, указывая на искореженное лицо Карла, для которого ссадины и синяки в последнее время стали нормой жизни.

— О, это отдельная история, — с восхищением произнесла она, — если в вашем полку все остальные пилоты такие же рыцари, как мой Карл, то война закончится совсем скоро.

— Что же он такого сотворил, что заслужил от вас такие похвалы?

— Вел себя, как настоящий джентльмен. И отстоял мою честь.

— Но вы, я смотрю, ему за это с лихвой отплатили. Смотрите, как он светится. Не хочешь, наверное, обратно в полк? А Карл?

Последние слова были адресованы Карлу, и он не смог промолчать.

— Конечно, нет, господин майор. Я даже готов еще раз этих мерзавцев повстречать. Вы бы видели, как она за мной ухаживала, двое суток от постели не отходила.

Не успел он договорить, как что-то острое впилось под правую лопатку. — «Надеюсь, на острие булавки не было ее яда, иначе я обречен». — Мелен между тем, продолжая мило улыбаться, свободной рукой принялась гладить Карла по плечу, вероятно, для того, чтобы тот не завопил от боли.

— Я не сомневаюсь, — совершенно не о том подумав, заулыбался Бренеке. — Но мы на войне, Карл, и об этом не стоит забывать.

— Да, господин майор.

— Карл, ты тут прощайся, а минут через двадцать зайди ко мне. И не забудь у дежурного отметиться.

— Хорошо, господин майор.

Попрощавшись с Мелен, Бренеке поковылял в сторону аэродрома.

— Не мог без самодеятельности?

— Это самая малость того, чем я мог отплатить за твою доброту. И вообще…

— Все, давай прощаться, — прервала его она. — Ты не забыл, что я тебе говорила?

— Нет.

— Ну, тогда я пошла. Если надо будет срочно встретиться, позвонишь в бар и скажешь, что соскучился. У тебя номер есть?

— Да, в блокноте.

— И не подведи меня, пожалуйста. Из-за того, что я тебе поверила, под удар стала вся наша организация, так что рискую не только я, но и…

— Я все понимаю.

— Тогда, — Мелен поцеловала его в щеку, — до скорого.

— Ну, так не пойдет. Мы же с тобой любовники, а не родственники.

Не дав опомниться, Карл тут же прильнул к ее губам. И уже через несколько секунд с сопротивлением было покончено. Для Карла этот поцелуй был особо приятен. И не только потому, что Мелен была мастерица своего дела, но по большей части из-за того, что, заглянув ей за спину, он увидел ревнивые глаза Жана, которые сейчас казались ничуть не меньше фар его «изящного» автомобиля.

— Береги себя, дорогой, — произнесла Мелен, выскальзывая из объятий, пока он еще чего-нибудь не отхлобучил. — Не забывай звонить.

Ее испепеляющий взгляд, который видел сейчас только он один, выражал совсем не то, что говорили ее нежные губки. Но Карлу на это было уже глубоко наплевать.

— Многое бы я отдал за то, чтоб очутиться в твоей шкуре, когда эта козочка резвилась с тобой, — нагло улыбаясь, произнес незнакомый офицер, который был никто иной, как капитан Фреш, начальник «Особого отдела» 26-го полка ПВО. Все это время он стоял в стороне. А когда Карл направился к базе, решил составить компанию.

— Не завидуй, это плохое качество. Вдруг еще сбудется, — спокойно ответил он вместо того, чтобы съездить наглецу по роже.

— Скажешь тоже, — еще шире заулыбался тот.