"Е.В.Тарле. Северная война и шведское нашествие на Россию" - читать интересную книгу автора

и Крыма, даже и тогда, не требуя, конечно, пока от шведов удовлетворения
своих претензий, успели, однако, ввернуть заявление об этих русских землях,
отторгнутых насильственно Швецией в годы Смуты.
Но твердая национальная традиция, жившая в русском народе, никогда не
отказывалась от отнятых шведами русских территорий на берегах Финского
залива.
И когда, например, посадский человек Колягин просит взыскать с жителей
шведской Нарвы должную ими сумму по большой товарной операции (за лен и
пеньку), то истец именует ответчиков "ругодивными жителями".[12] Этот
документ - а он не один - характеризует также обширные торговые связи
русского Севера с захваченными Швецией бывшими русскими владениями.
Не только Петр и его приближенные считали и называли сплошь и рядом
Нарву Ругодивом, Дерпт - Юрьевом, Кокенгаузен - Кукейносом, Нотебург -
Орешком, Ревель - Колыванью, Кексгольм - Корелой, но и новгородские
крестьяне иначе не называли Ингрию (Ингерманландию), как
по-староновгородски, когда она была одной из пятин "господина Великого
Новгорода", - "Водской пятиной". Вот как, например, начинают крестьяне
Новгородского уезда свою челобитную, поданную ими царю в 1718 г., говоря о
разорении времен Северной войны: "В прошлых годех неприятельские шведские
воинские люди приходили в твою, государь, сторону, в Водскую пятину...
церкви божий и помещиков наших домы и деревни пожгли и разорили без
остатку..." А после взятия Петром этих старых русских владений, уже после
возвращения "Шлютенбурга" - Орешка, продолжают челобитчики, "учали мы,
нижепоименованные немногие люди в старых своих деревнишках селиться".
"Водская пятина", а за ней и другие русские прибалтийские "вотчины и дедины"
были возвращены России после упорной, опасной, кровопролитной борьбы против
Швеции.
Могучие социально-политические и экономические потребности широкого
беспрепятственного развития страны, повелительные нужды обеспечения ее
обороны от западных соседей диктовали русскому народу уже давно - с XVI в.
особенно настойчиво - необходимость овладеть Балтийским побережьем. Без
успешного завершения этого дела Россия рисковала стать со временем колонией
или полуколонией Запада.

3

Как одна из крупнейших индивидуальностей мировой истории, личность
Петра подвергалась, естественно, самым разнообразным оценкам. И как человек,
и как законодатель, и как администратор, и как дипломат, и как полководец он
всегда был в центре внимания всех, изучавших его время. Одни превозносили
его выше облака ходячего и не желали усматривать ни одного пятна на его
исторической репутации, его именем охотно пользовались официальные и
официозные историки в целях монархической пропаганды. Другие, в частности
славянофилы, старались очернить его. Они, как выразился о них Некрасов, "в
Москве восхваляли с экстазом допетровский порядок вещей", причем тоже, как и
их официозные оппоненты, с жаром прославляли царизм, но только пользовались
для этого больше образами первых царей из дома Романовых, противопоставляя
их Петру. Революционные демократы - А. И. Герцен, Н. Г. Чернышевский, В. Г.
Белинский высоко оценивали реформаторскую деятельность Петра и считали его
могучим деятелем прогресса.