"Е.В.Тарле. Адмирал Ушаков на Средиземном море (1798-1800) " - читать интересную книгу автора

действительность ниспровергла эти мечтания: Ушаков разгромил турок так
страшно, что Саид-Али едва унес ноги, а боевая ценность турецкого флота со
всеми входившими в его состав алжирскими и тунисскими эскадрами оказалась
после встречи у Калиакрии равною нулю.
Стратегическое и политическое значение этой победы было огромно. Хотя к
концу лета 1791 г. уже выяснилось, что бряцавшая оружием Англия не выступит
против России, и поражение Вильяма Питта Младшего в парламенте по вопросу о
войне с нею было уже совершившимся фактом, но эта победа Ушакова делала
всякие разговоры об английском выступлении совершенно праздными.
Турецкое правительство, уже перед тем начавшее переговоры о перемирии,
но тянувшее их в расчете на английскую помощь, теперь спешно послало курьера
в ставку визиря с приказом султана немедленно заключить перемирие; второй
курьер вручил Потемкину просьбу о прекращении военных действий на море.
Население Константинополя было в паническом настроении, и султанское
правительство ждало прямого нападения Ушакова на Босфор и столицу.
Потемкин был в восторге. "Одержанная победа, - писал он Ушакову, -
служит к особливой славе вашей", а Екатерина II, посылая контр-адмиралу
орден Александра Невского вместе с благодарностью Черноморскому флоту за его
боевые подвиги, указывала в грамоте, что эта "знаменитая победа... служит
новым доказательством особливого мужества и искусства вашего"7.
Таким образом, победа у Калиакрии окончательно сломила волю Порты к
затягиванию войны. Были возобновлены прерванные было переговоры, длительные,
но уже более не прерывавшиеся. Война фактически закончилась. Оправиться от
Измаила и Калиакрии турки не могли.
После заключения в декабре 1791 г. Ясского мира Ушаков продолжал
командовать корабельным Черноморским флотом и состоять главным начальником
Севастопольского порта. Но еще до заключения мира, в октябре 1791 г., его
постигла беда: скончался Потемкин, высокоодаренный человек, умевший понимать
и ценить чужой талант. Он неизменно поддерживал Ушакова во всех его
начинаниях, давал простор его инициативе. Порывы, капризы и некоторая
взбалмошность князя Григория Александровича не вредили и не подрывали ряда
полезных для флота дел, задуманных и осуществлявшихся неутомимым адмиралом.
Потемкин видел стремления недоброжелателей Ушакова унизить и очернить
достоинства его как боевого руководителя. Это особенно ярко проявлялось у
старших морских начальников, какими были Мордвинов и Войнович, которые, видя
в Ушакове опасного соперника, не могли простить Ушакову ни расположения к
нему Потемкина, ни его военных дарований, ни вводимых им новшеств в деле
боевой подготовки флота и в тактике, ми, наконец, его боевых успехов.
Примеру старших подражали и некоторые более молодые, даже из числа
непосредственно подчиненных Ушакову офицеров, и это временами создавало для
него весьма тягостную обстановку.
Не раз приходилось Ушакову обращаться за помощью к Потемкину, который
немедленно шел навстречу. "Из письма вашего,- писал по одному из таких
случаев Потемкин,- примечаю я вашу заботу в рассуждении недоброхотов ваших.
Вы беспокоитесь о сем напрасно... Никто у меня, конечно, ни белого очернить,
ни черного обелить не в состоянии, и приобретение всякого от меня добра и
уважения зависит единственно от прямых заслуг. Служите с усердием и
ревностью и будьте в прочем спокойны"8.
Но со смертью Потемкина обстановка резко изменилась. Удаленные
Потемкиным от управления и боевого руководства флотом, Мордвинов, Войнович9