"Е.В.Тарле. Адмирал Ушаков на Средиземном море (1798-1800) " - читать интересную книгу автора

легенда и историография так упорно старались всегда представить в образе
благородного рыцаря и великодушного Дон-Кихота. Его "донкихотство" не имело
ровно ничего общего с великодушием. Как увидим, Ушаков и не подумал даже
пытаться осуществить эти жестокие макиавеллистические инструкции. Не
довольствуясь этими планами, Томара советует Ушакову еще высадить именно
турецкий десант в Северной Италии, в Анконе, близ границ Цизальпинской
республики. Чем больше турки будут там безобразничать и грабить, тем более
непримиримо рассорятся Турция и Франция и тем больше "охоты" получат турки к
войне, потому что во имя одной лишь "отвлеченной" борьбы против революции
турки воевать долго не станут. Вот если дать им пограбить, это дело иное:
"Возвращаясь к сказанному в начале сего письма касательно заведения чем
можно большей вражды меж Директорией и Портой, не заблагорассудите ли, ваше
превосходительство, убедить Кадыр-бея и Али-пашу к сделанию десанта близь
Анконы в границах Цизальпикской республики?" Так как русские не могут и не
должны грабить частных жителей, а "турки одни могут воспользоваться добычей"
пленного населения, то пусть турки и десант одни делают, "разве только под
прикрытием нашим". А этот турецкий грабеж "превеликий ропот и волнение
произведет во всей Цизальпине и нацию турецкую заохотит к войне, чего, по
несчастию, искать должно, ибо на действие в черни турецкой нынешних
отвлеченных войны причин долго полагаться не можно". Ничего не поделаешь!
"Возвышение", "отвлеченные причины", "спасение тронов и алтарей" - все это
на "турецкую чернь" действует меньше, чем перспектива вволю пограбить. Но и
этим предложением Ушаков не подумал воспользоваться и сурово и бдительно
воспрещал туркам даже малейшие попытки к грабежу.
Довольно знакомства с этим официальным письмом Томары к Ушакову, чтобы
понять, до какой степени все гуманные, благородные поступки Ушакова и его
офицеров и на Ионических островах, и в Италии обусловливались тем, что
Ушаков действовал диаметрально противоположно тому, что ему рекомендовалось
Павлом I и его непосредственными дипломатическими представителями. Ушаков
своим стойким неповиновением спасал честь России, которую царь без колебаний
своими преступными и гнусными "предначертаниями" пытался втоптать в грязь.
Конечно, уже самое изгнание французов с этих островов создавало
безопасность и для Архипелага и для проливов. Но Селиму III приятнее было бы
видеть Ионические острова в своей власти, а не во власти своих неожиданных,
совсем для Турции новых, русских друзей. Вопрос об островах уточнен не был.
Ушаков добился не только предоставления ему турецкой эскадры, но и
обязательства турок снабжать русский флот продовольствием и в случае
надобности материалами (натурой, а не деньгами) для ремонта судов. Затем
Ушаков со своими офицерами осмотрел турецкие корабли. С чисто технической
стороны эти суда произвели превосходное впечатление: "все корабли обшиты
медью, и отделка их едва ли уступает нашим в легкости... Артиллерия вся
медная и в изрядной исправности", но "ни соразмерности, ни чистоты" в
вооружении и в оснастке русские не нашли: "паруса бумажные к мореплаванию
весьма неспособные. Экипаж турецкий был очень плох, набирались люди из
невольников и просто с улицы, часто насильственным путем и по окончании
похода снова выгонялись на улицу. Дезертирством спасалось от службы около
половины команды в течение каждого похода. Нет ни малейшей выучки у
офицеров, нет карт, нет приборов, даже компас бывает лишь на одном
адмиральском корабле. Медицинского обслуживания нет вовсе: какой-то беглый
солдат Кондратий сделался из коновала главным штаб-лекарем на турецком