"Андрей Тарковский. Запечатленное время" - читать интересную книгу автора

нашел правду своего поведения там, где при другой исполнительнице оно
показалось бы фальшивым и нравоучительным.
Все эти соображения не следует принимать за платформу, на основе
которой создавался фильм "Иваново детство". Это лишь попытка объяснить
самому себе, какие возникали в процессе работы размышления и в какую систему
взглядов они складывались. Опыт работы над этим фильмом содействовал
формированию моих убеждений. Они окрепли в процессе написания сценария
"Страсти по Андрею" и постановки фильма о жизни Андрея Рублева, который я
завершил в 1966 году.
После написания сценария я очень сомневался в возможности осуществления
своего замысла. Но думал, что, если это окажется возможным, будущий фильм ни
в коем случае не будет решен в духе исторического или биографического жанра.
Меня интересовало другое: исследование характера поэтического дара великого
русского живописца. На примере Рублева мне хотелось исследовать вопрос
психологии творчества и исследовать душевное состояние и гражданские чувства
художника, создающего духовные ценности непреходящего значения.
Этот фильм должен был рассказать о том, как народная тоска по братству
в эпоху диких междоусобиц и татарского ига родила гениальную "Троицу", то
есть идеал братства, любви и тихой святости. Это было основным в
идейно-художественной концепции сценария.
Он состоял из отдельных эпизодов-новелл, в которых мы не всегда видим
самого Андрея Рублева. Но в этих случаях должна была ощущаться жизнь его
духа, дыхание атмосферы, формирующей его отношение к миру. Новеллы эти
связаны не традиционной хронологической линией, а внутренней поэтической
логикой необходимости для Рублева написать свою знаменитую "Троицу". Эта
логика приводит к единству эпизодов, из которых каждому сообщены особый
сюжет и собственная мысль. Они развивают друг друга, внутренне сталкиваясь
между собой.
Но столкновения эти в сценарной последовательности должны были
возникнуть в соответствии с поэтической логикой, как образное проявление
противоречий и сложности жизни и творчества...
В историческом аспекте фильм хотелось сделать так, как если бы мы
рассказывали о нашем современнике. А для этого необходимо было видеть в
исторических фактах, персонажах, в остатках материальной культуры не повод
для будущих памятников, а нечто жизненное, дышащее, даже обыденное.
Детали, костюмы, утварь - на все это мы не намеревались смотреть
глазами историков, археологов, этнографов, собирающих музейные экспонаты.
Кресло должно рассматриваться не как музейная редкость, а как предмет, на
котором сидят.
Актеры должны были бы играть понятных им людей, подверженных, по сути
дела, тем же чувствам, что и современный человек. Традицию, контур, на
которые взбирается обычно исполнитель роли в исторической картине и которые
незаметно превращаются в ходули по мере приближения окончания съемок,
необходимо решительно отвергнуть. Если все это удастся, думал я, то можно
будет надеяться на более или менее оптимальный результат. Я решительно
надеялся на то, что постановку этого фильма мы осуществим силами дружного
коллектива, "доказавшего свою боеспособность", в который вошли оператор
Юсов, художник Черняев, композитор Овчинников.
Открою, наконец, подспудный замысел этой книги: мне бы очень хотелось,
чтобы читатели ее, убежденные мною, пусть даже не целиком, а только