"Борис Тараканов, Антон Федоров. Колесо в заброшенном парке " - читать интересную книгу автора

на черном полу. У Бурика сжалось сердце. От жалости, а еще от непонятного
страха и осознания того, что с этим незнакомым мальчишкой его что-то
связывает. Но что?

Мальчишка неожиданно поднял глаза, встретился взглядом с Буриком и
вдруг, беззвучно вскрикнув, вскочил и бросился к нему. Бурик, обмирая,
смотрел в широко распахнутые глаза и читал в них отчаянную мольбу. Губы
мальчика шевелились. Что он пытается сказать? Не понять... "А...", "у...",
кажется, опять "а...", "и..." Внезапно Бурик понял - мальчишка говорил
по-итальянски! Он повторял одно слово: "Аютами... Аютами... Aiutami..." -
"Помоги мне! Помоги! Помоги..." Лицо мальчика приблизилось. Неровная
рыжеватая челка, смешно оттопыренные уши, цвета крепкого чая глубоко
посаженые глаза, узкий, длинноватый нос, белозубый рот, без конца
повторяющий одно и то же слово - "Помоги!"... "Come?!"*1, - закричал Бурик,
но крик его увяз во влажной духоте. А черный пол, все ускоряясь, поехал
назад, оттягивая мальчишку за собой.
_____
*1 Как? (итал.)

В отчаянии Бурик прижался лбом к теплому стеклу иллюминатора, разбить
которое было невозможно. Или все же возможно? Всей душой Бурик рванулся
туда, к мальчишке, и толстое стекло как будто подалось. Рванулся снова и еще
чуть-чуть продвинулся... Не хватало одного последнего усилия воли, чтобы
пробить стекло. Но это усилие все никак не давалось Бурику, и он, дернувшись
несколько раз, безвольно обмяк, словно застряв в толще стекла. Его как будто
облепила плотная прозрачная масса, не дающая ни пошевелиться, ни крикнуть,
ни даже закрыть глаза. Бурику оставалось только одно - смотреть.
Мальчишка продолжал бежать к нему нисколько не приближаясь, а лицо его
начало неуловимо меняться - Бурик увидел, что это уже не мальчик, а юноша...
потом молодой человек... через несколько секунд в неровной челке показались
серебряные нити... Пожилой мужчина с длинными седыми волосами, носом с
горбинкой и добрым симпатичным лицом смотрел на Бурика без укора. Вскоре
лицо его начало туманиться и удаляться, посредине возникла водная гладь,
обрамленная двумя башнями шлюзов. Старик отшатнулся назад и вдруг застыл.
Бурик увидел, что это уже не старик, а бетонная скульптура сухопутного
моряка, кидающего свернутый канат проходящим мимо судам...
И тогда Бурик заплакал. Заплакал тихо, без всхлипываний и рыданий. Он
даже не сразу понял, что плачет, - горькая волна, рождаясь где-то в животе,
подкатывала к горлу, а по щекам катились горячие слезы. Его захватило
ощущение невосполнимой потери... Скульптура осталась далеко позади - вокруг
расстилалось безбрежное море. Бурик плыл на огромном океанском лайнере,
выглядывая из иллюминатора каюты. Свежий морской ветер ерошил волосы, и
брызги летели в лицо, смывая слезы.
- Сашенька, не высовывайся из окна, простудишься, - раздался сзади
голос бабули. Бурик спрыгнул на пол каюты и захлопнул иллюминатор. В каюте
на полках спали какие-то незнакомые люди. Бурик аккуратно приоткрыл дверь и
выскользнул наружу. Сквозняк тут же захлопнул за ним дверь. В обе стороны
тянулся узкий коридор, освещенный длинными неоновыми трубками. Бурик пошел
направо.
Вскоре коридор сделал поворот, и Бурик увидел длинный ряд дверей с