"Константин Иванович Тарасов. Золотая Горка" - читать интересную книгу автора

лучшим решением было бы расстаться с Климом в поезде, сказав вполне
убедительное: "Береженого бог бережет. Выйдем врозь. Встретимся там-то
днем". Но такой разумный шаг мог вызвать или создать непредвиденные помехи.
Клим, сидевший обок, все-таки страховал его от прямой слежки и погони. Час
времени следовало ему посвятить. Скарга рассчитывал, что проявление
доверчивости даст ему свободу по крайней мере до вечера, а вечером он
исчезнет. Морочить голову настороженному и, похоже, опытному человеку
явными выдумками Скарга счел неприемлемым: он сразу интуитивно почувствует
обман. Но и знакомить Клима с Паном никак не годилось. Скарга ехал на
Суражскую будучи убежден, что Володя в этот час на работе, а на двери
очевидным доказательством неудачи выбранного маршрута будет висеть замок.
Тогда они отправятся к Антону, которого тоже не застанут, потому что он до
трех часов занят в гимназии. И уж после этих двух ездок обретет полную
достоверность его желание поселить Клима в гостинице для отдыха и
безопасного ожидания посылки.
______________
* Петербургская - ныне ул. Ленинградская.
** В бывшем здании управления ныне размещается один из корпусов
медицинского института.

Когда пролетка свернула на Суражскую, Скарге показалось, что смолянин
знает, где стоит нужный им дом. Знать адрес Пана, название улицы, место
дома в уличной застройке Клим никак не мог, разговор об этом не возникал, и
Клим, по его словам, впервые был в Минске. Но Скарге казалось, что Клим
знает его маршрут и сейчас доволен своими наблюдениями. Двор Пана был
третьим от конца; вопреки расчетам замок на двери не висел, и сама дверь,
широко распахнутая, как бы приглашала войти. Скарга успокоил себя мыслью,
что в доме хозяйничает тетка, которая жила неподалеку, в Григорьевском
переулке, и забегала по утрам сготовить племяннику обед и ужин. Скарга
приказал вознице обождать и позвал Клима с собой. Они вошли в тесные сени.
На стук никто не отозвался. Тогда Скарга толкнул обитую войлоком дверь,
ступил через порожек в комнату и увидел Пана - тот, показалось Скарге, спал
за столом, но в какой-то очень неудобной позе. Он сидел на стуле, тело его
накренилось влево и левая рука свисала, касаясь пальцами пола, голова и
правая рука лежали на скатерти. "Пьян!" - подумал Скарга. Еще через
мгновенье он оцепенел: на столе, прикрытый рукой, лежал наган, по большому
темно-бурому пятну вокруг головы медленно ползла муха, и Скарга понял, что
она ползет по засохшей крови, а над правым виском Пана чернел кружочек
величиною с грош. То, что Скарга видел и разглядывал, было для него
настолько невозможным, абсурдным, что он не верил себе: мысль о мертвом
Володе не вмещалась в голове. Скарга беспомощно оглянулся на Клима. Тот
глядел на незнакомого ему самоубийцу с суеверным ужасом. Затем Клим
перекрестился и обошел вокруг стола. Следуя за ним, Скарга тоже обошел
вокруг стола. Его поразили открытые глаза Пана. Он провел пальцами по векам
товарища. "Пошли!" - услышал он трезвый голос Клима. Они покинули дом, сели
в коляску, и Скарга дал направление: "На Немецкую!"
Ехали молча. За всю дорогу Скарга сказал одну фразу. Когда проезжали
под железным мостом на Московской, он сказал в лад своим тоскливым
воспоминаниям: "В Харькове в нашем корпусе за неделю повесились трое". Клим
промолчал, и это Скарге понравилось. Стоит ли спрашивать о людях, которых