"Константин Иванович Тарасов. После сделанного" - читать интересную книгу автора

мои!" - попросил Данила Григорьевич, пролетая сквозь пламя. "Очистимся,
Алик!" - обрадовалась Катька и толкнула в бок своего любовника. И все стали
прыгать, и счастливый детский смех звенел над лугом. Только доктор Глинский
счел за лучшее избежать контактов с плясавшим в костре божеством.
Потом все сели к костру, пошла по рукам, как требовали того обычай и
желание, чарка. Дети жались к Адаму; он, поглядывая на часы, говорил им,
что сейчас начинает расцветать цветок папоротника. Те знали сказку и начали
проситься в лес; им разрешили, и скоро послышались в соснах их
настороженные голоса. Децкий наклонился к Павлу и шутливо сказал: "Что,
Павлуша, может, и нам поискать!" Приятель, однако, ответил всерьез: "Мы
свое уже отыскали!" Децкий понял мрачный смысл его слов и промолчал, он
думал иначе. Он думал, что судьба делается каждый день. Заснул, день
прошедший умер, проснулся, как родился, - вновь стычка с жизнью, вновь
оседлание судьбы; радостью каждодневного риска должен жить человек, думал
Децкий, а вот так, однажды сорвав цветок, всю жизнь просидеть на готовом -
это за какие, скажите, достоинства? Коротка жизнь, но многое может дать
умному, думал он, глупцу - ничего, глупцу - всегда муки: в бедности ему
плохо, в богатстве нехорошо. Вот вывел он Пашу в люди, вытянул из нищеты,
так нет же, надо напиться и страдать о целомудрии души.
Децкий лег на спину; теплом отдавала земля, звезды теснились в черной
тьме неба; услышалось вдруг множество звуков - шелест воды в реке, далекий
собачий лай, речи крохотных ночных тварей, детская перекличка в лесу,
рокочущий голос Адама, рассказывавшего страхи.
Децкому вспомнилась ночь из детства. Он и Адам лежали в кровати, в
ногах сидела бабушка. Лунный луч падал на нее, из слов ее создавались
картины таинственной жизни, где кто-то зарывал под яблоней клады, а другой
кто-то их находил, где на дорогах поджидала путников нечистая сила, где
домовые берегли огонь в очаге, где в глубинах прозрачных озер звонили
колокола затопленных церквей, где всегда и точно сбывались предчувствия.
Бабушка была убеждена, что говорит правду. Они ей верили, им виделся тот
мир. Потом оказалось, что его нет. "Вот утром меня мучало предчувствие
беды, - подумал Децкий, - а она не случилась. Или случится?" Он расстался с
видением бабушки, привстал и обвел взглядом компанию. Всем было хорошо -
праздник прощания состоялся.
Недоброе купальское предчувствие сбылось лишь через месяц. И то Децкий
потом удивлялся, что рано сбылось, могло и полгода пройти, и было бы лучше,
если бы проявилось оно позже, после увольнения. Да хоть бы в другой день, в
другой час, на трезвую голову, на ясный ум, а то на пьяную. После работы
пришлось выпить с нужным человеком, большим прощелыгой. Не много было и
выпито - по два крепких коктейля в подвальном баре, но закусывали, как
модно, кофе, и Децкий вернулся домой навеселе. Тягать гирю не хотелось; он
постоял под душем, повязался полотенцем и лег на тахту перед телевизором.
Держа руку на пульте дистанционного управления, Децкий время от времени
включал экран, но скуку серую, вплоть до урока математики, предлагало
зрителям в этот час телевидение.
Уже потом, когда завязалось и пошло в рост следственное дело об
ограблении, Децкий, перебирая в уме события того вечера, вспомнил и свое
отражение в темном экране - лежал он, раскинув руки, совсем как Иисус,
когда прибивали его к кресту бесстрастные легионеры. В этом отдаленном
сходстве - повязка на голом теле, острая борода, багряная обивка дивана -