"Константин Иванович Тарасов. Испить чашу " - читать интересную книгу автора

И о мужиках, взятых в наезд, не забыл:
- Эй, хлопам бочку пива.
И видя, что шляхта заколебалась в мстительной твердости, выдвинул
несокрушимую основу соседского примирения:
- Каюсь, каюсь, панове, и вот - на коленях - прошу в дом выпить и грех
забыть, чтоб он в вине утонул.
Когда шляхтич просит - грешно отказать, все повалили в дом. Пока слуги
суматошливо уставляли стол флягами, штофами, жбанами, шляхта потребовала и
проследила, чтобы пану Михалу было возвращено снятое и дано отступное. От
Пашутиных кунтуша, сапог, сабли пан Михал отказался, но десять золотых
взял, после чего оба расцеловались в знак вечной дружбы, и Пашута заметно
повеселел.
Вознаграждая себя за бессонную ночь, шляхта задалась целью все съесть
и выпить: множество кур и гусей, какие, не случись наезда, встретили бы
следующую весну, пошли под нож; яичницу из полутораста яиц лихие гости
разобрали широкими кинжалами не с меньшей быстротой, чем перед тем куски
сочной свеженины; копченые вырезки, окорока, колбасы, хранившиеся с зимы,
исчезали, едва коснувшись стола, словно проваливались в бездонную яму. Да,
наезд - а в наезде вволю надо гулять, чтобы в памяти сохранился.
Подобрев от Пашутиных вин, кур и мяса, простили и приняли за стол
неудачливых его приживал. Только успели они выпить благодарственную чарку
во здравие храброго рыцарства, сидевшего за столом, как осенила Пашуту
обидная мысль, что приятели его, взятые для увеселения одинокой жизни,
повели себя в грозный час не по-дружески и не по-шляхетски: не милости
просить, а стоять должны были за своего добродетеля насмерть и сгинуть как
положено шляхте ради его и собственной чести. И зайдясь расчетливым гневом,
он вскричал: "Гэть, чтоб вас земля не носила, заячьи души!" Все сочли
размышление Пашуты справедливым - пьешь с хозяином, так защищай его, как
себя. Четверку вынесло из-за стола и выдуло за ворота.
Но и нападавшим следовало польстить, понимал Пашута: ничего так не
дорого шляхтичу - ни золото, ни жена, ни райское счастье, - как похвала его
славы.
- Да, наша шляхта не то, что приблудная! - сказал Пашута, всех сразу
возвышая. - Каюсь, Панове, сглазили меня проклятые лотры.
Но и по отдельности льстил. "Ловок, ловок сынок твой! - говорил
старшему Матулевичу. - Такие молодцы родину и спасут!" Но по взглядам
Пашуты Юрию открылось, что тот мысленно всем своим храбрым и ловким гостям
желает сдохнуть в ближайшую после наезда неделю. "Злись, пан, злись, -
весело думал Юрий, - злись да терпи, выступишь против - лоб развалю".
Уверенность, что завтра везде будет рассказано, как он распластал Пашуту на
мусоре перед порогом, что расскажут обязательно и Метельским, прибавила ему
веселья...
Днем несколько часов подремали, кто где прилег, вечером опять губили
Пашутину живность, дочерпывали винный запас. Набрав сил, загорелись обычным
спором: казаки, царь, король, Сапеги - кто кого осилит? От невозможности
доказать единственную правильность своей правды и ошибочность всех других
многие стали злобно стучать сапогами, и сабли при бедрах встали как-то
нехорошо, высунув над столом гадючьего изгиба рукояти. Войский, заботясь о
мире, утешал каждого одним и тем же приемом: "Ты, брат, прав... но и ты,
брат, прав... лучше, Панове, поцеловаться..." И лез целоваться. Но и