"Арон Тамаши. Грозовая ночь" - читать интересную книгу автора

все живое, чуя какую-то перемену. Бенке сам с собой держит совет, да и
Чутак, наверное, тоже: ведь дальше дорога идет под уклон, прямо в большой
сосновый лес, что покрывает весь склон горы, цепко удерживая ее всеми своими
полчищами, чтоб не развеял ее ветер и не размыли извечные воды. И самую
дорогу лес тоже защищает - он прикрыл ее сверху шатром ветвей да еще
набросил на нее мягкий ковер.
Бенке накидывает цепь на одно колесо, чтобы возок на спуске не наехал
на Малыша.
- Чутак, вперед! - приказывает он собаке.
Бенке крепко держит Малыша под уздцы, ласково его уговаривает - так они
и спускаются потихоньку в густом лесу. Повозка идет бесшумно, потому что
дорога совсем мягкая, вот только узковата немного. Особенно сейчас, когда и
солнца уже нет, а из-за туч и вовсе темно. Но Бенке знает здесь каждый
поворот, а впереди бежит, указывая путь, верный Чутак. Он тоже что-то
прикидывает, рассчитывает и бежит по самой середине дороги, то и дело
коротко тявкая в знак того, что телега может смело спускаться.
"Только бы не разыгралась гроза!" - думает Бенке, и не напрасно, потому
что оттуда, с юга, уже надвигаются с ворчанием страсти небесные. Густая тьма
придавливает лес, он стонет и словно корчится в судорогах. А над ним
громыхает, непрерывно громыхает в вышине и все чаще поблескивают зарницы.
Они не вспарывают воздух, не рассекают его, а словно вглядываются во тьму,
вспыхивая все чаще и ослепительней, так что лес уже весь трепещет в этих
потоках света.
- Конец нам пришел! - содрогается Аннушка.
- Не бойся, и на том свете проживем! - кричит ей Бенке в ответ.
Он мертвой хваткой держит Малыша, хотя тот почти не беспокоится, храбро
выдерживая и небесные зарницы, и глухое ворчание земли.
- Хоть виднее стало! - говорит Бенке.
- Что ж, что видно, коли все равно помирать! - дрожит сзади голос жены.
Но все же они спускаются ниже и ниже под полыхающим небом и скоро
достигают реки, что течет уже в долине. Перебравшись через речку, Бенке
останавливает Малыша, утирает вспотевший лоб и, склонившись к воде,
долго-долго пьет. Потом подходит к жене, заботливо оправляет на ней одеяло
и, приблизив лицо к ее лицу, говорит:
- Видишь, это ради тебя зажглись свечи небесные!
Аннушка обхватывает слабыми своими руками Бенке за шею и, вся дрожа,
заливается слезами. Она совсем ослабела от боли, а страх лишил ее и
последних сил.
- Правда, ведь не умру я?
- Мы не умрем, нас только прибавится, - говорит ей Бенке.
Собака тоже быстро лакает, утоляя жажду, а причудливая река то и дело
серебряно поблескивает всеми своими излучинами. Есть чему тут подивиться -
как играет она, как переливается радостно в извечном своем одиночестве, но
Чутак уже торопит Бенке продолжать путь. И они снова трогаются, снова бредут
в сверкающей зарницами ночи, а лес между тем начинает редеть. Тучи мечут
огненные взгляды на поляны, потом на одинокие старые деревья и наконец на
луга, покрытые, должно быть, сочной травой.
Телега раскачивается, то и дело подпрыгивает, потому что дорога здесь
скверная. Малыш спотыкается о непривычные ему кочки, и Аннушка всякий раз
громко вскрикивает.