"Арон Тамаши. Абель в глухом лесу " - читать интересную книгу автора

принцесса в меховой шапочке, которую верные подданные по владеньям ее носят,
места красивые показывают.
Наконец - солнце уж порядком перебралось за полдень - вышли мы на
большое горное пастбище. Луг, насколько хватал глаз, весь порос
можжевельником; округлые густые можжевеловые кусты лежали на земле, словно
большие зеленые яйца - можно подумать, окрестные горы сбегаются сюда
нестись. У края пастбища отец остановился, громко потянул в себя терпкий
можжевеловый воздух.
- Вот мы и на Борзоше! - сказал он и растянулся под большим кустом.
Тогда и я втянул носом отменный здешний воздух и старательно стал
озираться: может, увижу где-нибудь мое новое жилье.
- Что это ты выискиваешь? - спросил отец.
- Дом свой ищу, - ответил я.
Отец приподнялся, сел.
- Видишь, - говорит, - по ту сторону можжевельника дорога? А за нею лес
начинается, видишь?
- Вроде бы вижу.
- А коли вроде бы видишь, так садись-ка сюда, возле меня... потому как
там он, твой дом, в лесу стоит, у самой опушки.
Дважды приглашать меня не пришлось, я так и рухнул рядом с отцом,
вытянулся во весь рост на земле.
- Вот, - говорю, - вот так! Отдохнем самую малость и заявимся в дом.
Пусть и он увидит, что мы с тобой хоть куда!
Четверть часа передохнув, с новыми силами двинулись мы через луг. Когда
пересекли и дорогу, по которой жители Чика в Удвархей добираются, а
удвархейцы - в Чик, я опять смутился малость душой: гляжу по сторонам, дом
ищу... может, оговорился отец? Ан нет, вижу - дом стоит! Почти на опушке
леса, пригорюнясь, стоит хибара, из некрашеных сосновых досок сколоченная, -
не иначе цыганами сляпана.
Отец опустил поклажу на землю, козу к сосенке молодой привязал.
И я по отцовой указке торбу с кошкой сбросил, кур с плеча снял; потом
подошел к хибарке, взялся за торчавшую наружу доску, будто поздоровался за
руку, и говорю:
- Будь здоров! И кто ж ты таков?
- Я дом, а ты кто? - отозвался отец за хибару.
- Ну, если ты дом, тогда я епископ, - рубанул я и обошел мое новое
жилье вокруг. Понял: с какой стороны ни гляди, лучше не станет, вернулся к
отцу, на дощаник кивнул: - Вот кабы мы и впрямь от обезьян произошли, отец,
тогда уж и дома - от этой халупы.
А отец сразу встал на ее защиту, что твой адвокат:
- Дом как дом. Или досок где не хватает?
- Так ведь и дыр тоже хватает, - отвечаю.
- У тебя, что ли, дырок нет?
Что тут скажешь? Засопел я, умолк. Только затих, а за спиной мяуканье
громкое, с места на место перебегает. Глядим - кошка из котомки-то
выбралась! Ходит туда-сюда, озирается, приплюснутым носом крутит, летошнюю
листву нюхает. Сделает несколько шажков, остановится, ловко так через
веточку переступит, опять землю нюхает и, странное дело, не тогда мяукает,
когда нюхает, а потом, когда уж дальше идет, - соображает медленно, что ли?
Постояли мы, поглядели: плачет кошка! Тут и я надумал на четвереньки