"Андрей Таманцев (В.Левашов). Разборка (Пропавшие без вести)" - читать интересную книгу автора

невозможно, но защита могла потребовать вернуть дело на доследование, так
как не установлено ни то лицо, которое дало заказ Калмыкову, ни те лица,
которые оплатили его комнату в коммунальной квартире и квартиру его бывшей
жены. На снайперской винтовке и чемодане не было обнаружено отпечатков
пальцев подсудимого. Весомым доказательством подготовки убийства была
тетрадь с маршрутами Мамаева и схемами покушения. Но и тут у защиты был
сильный аргумент. Для чего убийце составлять эти схемы и хранить их дома?
Тот факт, что все схемы подробно зафиксированы, подтверждает показания
подсудимого о том, что он намерен был передать эту тетрадь заказчику в
качестве отчета о проделанной работе по аудиту безопасности.
Ничего этого не было в речи адвоката. Для него было главным другое.
- Сегодня на скамье подсудимых не мой подзащитный, а вся
государственная система России, которая обрекает своих солдат и офицеров,
мужественных защитников Родины, на нищенское существование, которая толкает
их в объятия криминала. Они вынуждены убивать, чтобы обеспечить сносные
условия для жизни своим семьям. Бездарные, преступные войны, которые вел
Советский Союз и которые продолжает вести псевдодемократическая Россия,
насыщают общество ядерным потенциалом злобы, ненависти, презрения к личности
человека и к его жизни!..
То, что адвокат говорил, было правильно, но то, как и для чего он это
говорил, вызывало у судьи Сорокина темную злобу. Чхать Кучеренову было на
судьбы несчастных защитников Родины, чхать ему было на подзащитного, чхать
ему было на все, кроме денег и собственной репутации бесстрашного борца с
несправедливостью - репутации, которая принесет новые деньги. Правильные
слова произносил мошенник, и от этого они превращались в какую-то
оскорбительную, изощренную ложь.
Судья с трудом сдерживался, чтобы не прервать адвоката и не потребовать
говорить по существу дела. Но он знал, что этого-то как раз Кучеренов и
ждет, и на скамье подсудимых вместе с государственной системой России
окажется и российское правосудие.
Калмыков не слушал речь адвоката. Он смотрел в угол зала, где рядом с
доктором Перегудовым и его друзьями сидела его жена. Он даже не сразу понял,
что ему представляется заключительное слово. Судья повторил. Калмыков встал
и вцепился руками в решетку.
- Я не виноват, Галя, - произнес он в мертвой тишине зала. - Скажи
Игнату: я не виноват. Скажи ему!
- Я скажу, Костя, - ответила она. - Ты не виноват, я знаю. Мы тебя
любим. Мы тебя будем ждать!

Уже поднявшись из кресла и строго оглядев вставших и застывших в
ожидании людей в зале, уже возвысившись над всеми не ростом и высотой
кафедры, а своим положением вершителя судеб, уже произнеся слова "Именем
Российской Федерации", судья Сорокин вдруг подумал, что нужно все
переиграть, вернуть дело на доследование. Но он понимал, что от этого ничего
не изменится. Сейчас или через полгода приговор будет обвинительным. И,
возможно, гораздо более жестким.
Он огласил приговор: шесть лет лишения свободы с отбыванием в колонии
строгого режима.
Это был минимум. Вернувшись в свой кабинет после
окончания суда, он снял мантию.