"Андрей Таманцев (В.Левашов). Разборка (Пропавшие без вести)" - читать интересную книгу автора

верблюжьем пальто, с объемистым портфелем под мышкой. Это был Кучеренов,
восходящая звезда российской адвокатуры. При виде его судья Сорокин
сморщился так, будто съел что-то тухлое.
Адвоката Кучеренова терпеть не могли в судейских и прокурорских кругах.
Не потому, что он был сильным процессуальным противником. Большинство дел он
проигрывал, но даже из неудач умел извлекать выгоду. Каждому процессу он
старался придать политическую окраску, и это ему чаще всего удавалось.
Протесты прокуроров и требования судей говорить по существу дела он
расценивал как попрание гражданских прав и свобод, клеймил прокуроров за
обвинительный уклон, пережиток советских времен, давал понять, что судьи
политически ангажированы или даже куплены. Делал это подло, оскорбительными
намеками, пожиманием плеч и разведением рук. Язык у него был подвешен ловко,
он никогда не давал формальных поводов обвинить себя в неуважении к суду.
Если же, не дай Бог, судья реагировал на его тон, адвокат взмывал гневной
фурией, Цицероном обличающим: "Доколе, Катилина?!"
Он часто мелькал в телевизоре, телевизионщикам нравилась хлесткость его
оценок. Раздражение, которое он вызывал у судей своей манерой вести защиту,
иногда приводило к тому, что приговор был суровее, чем того требовали
обстоятельства дела. Но это мало кто замечал, а самого Кучеренова это не
волновало.
Он был адвокатом модным, дорогим, защищать Калмыкова вызвался сам за
гроши, которые получали адвокаты, не нанятые подсудимым, а назначенные по
закону. Это означало, что Кучеренов на этот раз пренебрег деньгами, а
намерен извлечь из участия в процессе пользу для своей репутации. И судья
Сорокин в общем-то понимал какую.
Но теперь, увидев из окна своего кабинета, как адвокат пожимает руку
старшему из молодых людей, которые привлекли его внимание, и что-то уверенно
говорит, Сорокин подумал, что он поспешил заподозрить Кучеренова в
отсутствии меркантильности.
- Алексей Николаевич, пора, - заглянув в кабинет, напомнила секретарша,
заочница юридического института. Она вынула из шкафа черную судейскую мантию
и помогла Сорокину надеть ее. - Как вам идет мантия. Вы в ней такой
благородный. Как лорд. В зале телевизионщики из НТВ. Вы разрешите вести
съемки?
- Процесс открытый. Если не последует возражений обвинения и защиты,
почему нет?
Возражений не последовало. Телевизионщики засняли начало суда,
обвинительное заключение, и уехали. Процесс пошел по накатанной колее.
Только после этого судья Сорокин внимательно рассмотрел обвиняемого и понял,
почему прокурор сказал, что ему не нравится это дело.

Высокий. Сухопарый. Хорошее мужское лицо с легкой азиатчинкой в
приподнятых скулах и в разрезе темных безжизненных глаз. Серые от проседи
волосы. В сочетании со смуглотой лица они казались париком. Смуглота была не
природная, как у южан, она скорее напоминала глубоко въевшийся в кожу загар.
Лицо было словно насквозь прожжено беспощадным солнцем и иссушено ветром до
пергаментной серости.
С 1981 года по 1984 год - служба в Афганистане. Так было написано в
справке Управления кадрами Минобороны.
Вот откуда этот загар.