"Корейские народные сказки" - читать интересную книгу автора

ловкости. Чаще всего это крестьяне или батраки - мосымкун или простолюдины
- чхонмин. Сказки этого цикла искрятся юмором, в них высмеиваются такие
человеческие пороки, как глупость, жадность и зависть. Сюжет обычно
строится на несогласии между героем и его недоброжелателями. Забитый и
притесняемый в жизни бедняк в сказке совершенно преображается и выходит
победителем в своеобразном поединке ("Зернышко проса", "Сын мясника",
"Сказка про собачку, чудо-дерево и охотничий рожок").
Героем многих бытовых сказок выступает янбан-дворянин ("Янбан, полный
монет", "Как янбан с друзьями девушку спас"). Но необходимо подчеркнуть
своеобразие корейского янбана. Если в европейских сказках самый "бедный"
помещик имел землю, поместье, прислугу, то янбан в старой Корее зачастую
был гол как сокол. Многие представители янбанского сословия прозябали в
нужде и даже нищенствовали. Янбаны часто кормились за счет своих богатых
родственников, живя в их доме. Прогнать янбана не разрешали строгие законы
родственных отношений. Таких обедневших янбанов в Корее называли мунгэками
- приживалами или прихлебателями. В ряде сказок едко высмеивается спесь и
чванливость мунгэков-янбанов.
В старой Корее высоко почиталась недоступная простому народу ученость.
Человек, выучивший тысячу-другую иероглифов и прочитавший несколько
конфуцианских книг, считался образованным ученым. Конфуцианский ученый в
корейских сказках - фигура своеобразная. Конфуцианское учение, пришедшее
из Китая, в Корее было возведено в ранг государственной этико-религиозной
нормы. Знание конфуцианских догм было необходимо для сдачи экзаменов и
поступления на чиновничью должность. Вся образованность подобных "ученых"
сводилась к заученным наизусть каноническим книгам на древнекитайском
языке. Обычно эти "ученые" плохо разбирались в простейших жизненных
вопросах. Недаром в народе про них говорили: "Конфуцианский ученый, а не
может составить расписку об уплате налога на быка". Корейцы сложили
множество сказок о таких горе-ученых, где высмеивается их невежество и
полное незнание реальной жизни ("Хитрый батрак Тольсве", "Как сонби монаха
обманул", "Как юноша министра перехитрил").
Любопытной чертой корейских сказок о женихах является то, что герой
желает жениться не на юной девушке, а на молодой вдове. Конфуцианская
мораль проповедовала безоглядную верность жены памяти умершего мужа
("Вдовья крепость в уезде Сунчхан", "То Ми и его жена"). Даже невесте не
полагалось выходить замуж за другого, если выбранный ей родителями жених
умер. И вот сказочный герой, вопреки конфуцианским запретам, ухаживает за
вдовой ("Выгодный оборот"). В этом, вероятно, выразился своеобразный
протест против бесправного положения женщин в старой Корее.
Корейские сказки о животных имеют много общего со сказками других
народов. Только звери в них действуют другие. Так, место волка в корейских
сказках занимает тигр. В представлении корейцев тигр не только
символизировал силу и могущество, но и был объектом суеверного поклонения.
Не случайно в старину его изображение красовалось на военных стягах и
знаменах ("Белоухий тигр", "Монах-тигр", "Охотники на тигров"). Но вместе
с тем тигр - чародей и волшебник ("Тигр и свирель", "Прекрасная тигрица").
В сказках о животных неизменно присутствует олень. Народная фантазия
связывает его с небесными феями ("Олень и змея", "Как девушка оленя
спасла"). Олень нередко помогает героям в знак благодарности за спасение
от неминуемой гибели. Мотив благодарности особенно распространен в