"Сборник стихов" - читать интересную книгу автора (Протасова Мария)С.Не больно ли тебе от звёзд Засыпавших глаза? Не страшно ли тебе от грёз Огромных как гроза? Не надоело ли вздыхать Под тяжкою луной? А может быть, ты хочешь спать Улечься в шар земной? Очей моих не режет свет Не давит тяжесть плеч На всей земле могилы нет Куда могла бы лечь Но отчего ж так страшно быть Что нет ни слов, ни сил?… Все потому что Бог любить Меня не научил. Один малыш, прогуливавший школу - Никчемный плут, шпана и егоза - Сказал народу: «А король-то – голый!» И этой фразой всем открыл глаза И правда – на монархе ни листочка Какой пассаж! Какой позор и стыд! Король освистан и забыт, и – точка Тиран низложен, и вопрос закрыт Но прозевал, в нагую спину глядя, Наивный плебс, похохотавший всласть Как наглухо застегнутые дяди Присвоили оплеванную власть Короны прочь – настало время касок! Одетая пусть миром правит голь!… Как грустно улыбался им из сказок Их голый и униженный король… А что же тот малыш? Он горько плачет Успев и поумнеть, и подрасти Ему принцесса носит передачи По пятницам – с полудня до шести …А с человеком происходит вот что - Он в будущее сосланная почта надежно запечатан, непонятен Он весь из черных дыр и белых пятен Он отделен от всякой прочей твари Он не свисток, он – скрипка Страдивари Он не ответ, он весь – одни вопросы Сны, лабиринты, пропасти, откосы прозрения, египетские казни Он прост, но нет его разнообразней Он – противоположность идеала Он весь – конечен, и всегда – начало Давно измерен, взвешен и подсчитан Но до конца ни разу не прочитан Он весь – тщета, он сущего основа И в будущее сосланное Слово По лестницам чутким как лист Слонялось бездомное лето И дул "эвридику" флейтист По скверному радио где-то Недаром из кожи он лез - Давил на лады и на жалость Чтоб музыка с чистых небес В чадящую бездну спускалась Туда, где ни пифий, ни фей Ни сказок с финалом счастливым Куда если сходит Орфей То разве с похмелья – за пивом Где спиртом бодяжат беду И песни слагают из крика Где жизни иной, чем в аду Не хочет сама Эвридика Где солнце – как смертный обол - Не слаще чугунного люка Где тащится время как вол Под светлую музыку Глюка Рождество Шли трое по темной аллее Лишь кошкам и Богу видны Их лица казались бледнее Под пристальным взглядом луны Поклажу несли за плечами Добычу, а может улов Молчали, молчали, молчали - Как будто бежали от слов Шли, будто бы зная дорогу По множеству тайных примет Вот там – за пригорком, по логу - И ближе на тысячу лет Смотрели не влево, не вправо А только на небо и за Вдали города и заставы Светились как волчьи глаза Над ними как флаг развевался Созвездий мерцающий пар И каждый из них назывался Гаспар, Мельхиор, Балтасар Годами не ели, не спали Брели, не сминая травы И млечную книгу читали На тайных наречьях волхвы На лицах их трескалась кожа От странной жары в январе И ждал их не царь, не вельможа - Младенец на скотном дворе Архангел тропою надмирной К Нему обещал провести Хоть золото, ладан и смирну Они потеряли в пути Их руки и щеки белели Луне равнодушной в ответ… Шли трое по темной алее Из черного мира – на Свет Тираны все скромнее, все нервозней Как родственники бедные в гостях Все больше не казнят, а строят козни Такие же как замки – на костях И у вилланов изменились нравы Их отучили вилами трясти Коль на господ и требуют управы То разве что на кухне и в Сети А рыцари? Герои ратной брани, Их доблестный удел теперь каков? Они давно у Шейлока – в охране За мелкий нал и мясо должников Житинскому Душа печалится, качается Срывается с отвесных круч Она в горсти не помещается Не запирается на ключ Летит над волнами, над бурями Над жизни скучным "до-ре-ми" Как черный парусник прокуренный, Давно покинутый людьми А ты, забытый, ты – оставленный - Не пожелаешь и врагу - Как дом, с застегнутыми ставнями Пустой стоишь на берегу Человек не становится лучше Человечней, добрее и чище Человек отучается слушать И в себе Человека не ищет Он становится чисто одетым О добре говорящим за ланчем И пока поедает котлеты, Представляет себя настоящим Человек не становится мудрым Только легкую ищет дорогу И однажды октябрьским утром Безразличным становится Богу Он живет по привычке, в комфорте Мир ему не широк и не тесен А упав, вспоминает о чёрте Но и черту он не интересен Из черных, равнодушных строк Я выберу одну И вокруг горла – как шнурок Суровый оберну Пусть с потолка сойдёт беда ко мне белым-бела Такой спокойной никогда Я в жизни не была Не будет больше перемен И пламени во льду По тесным коридорам вен Я от тебя уйду Уйду туда, куда не сметь - Бумаге и перу Куда ни плеть твою, ни клеть Свою не заберу Где будет море и гроза И все как в первый раз Туда, где заглянув в глаза, Не опускают глаз. Любовь – привычка умирать И душу с пола подбирать Без кожи быть и без костей А никакая не постель Любовь – сгорая от стыда, Ответить "нет", подумав "да" И с сердцем вырванным в руках Оказываться в дураках Любовь – не сеять и не жать Убитым на земле лежать И знать, что это не война А только он или она. Похоронный блюз Пускай молчат часы и телефон Не лает пес, терзая свой бекон Пусть спит рояль, литавры не басят Пусть гроб внесут и певчих пригласят Пусть воет самолет над головой Чертя крылом "Он больше не живой"… Оденьте в траур горлиц почтовЫх И в черные перчатки постовых Он был мой север, юг, закат, восход Отрада выходных и будней пот Мой день и ночь, мелодия и бред И вечная любовь, которой нет Так выключите звезды в вышине Отставку дайте солнцу и луне Пусть море выплеснут, пусть лес лежит в золе - Ни в чем теперь нет смысла на земле. Я люблю эту тень, пробегающую по лицу При словах "извини, ведь я здесь случайно" Как табличку "начало" на двери, ведущей к концу Как икону Спасителя с надписью "Made in China" Как набрякшие веки глядящихся в небо волн Пятерней облаков заслоняющих взгляд от солнца Как царевну-лягушку, не грянувшуюся об пол От его поцелуев, а выпрыгнувшую в оконце Как дурную привычку, наплакавшись, напевать - Будто под нос бубня, расстаешься с нелепой кармой Как любовь и стихи, на которые всем плевать И как каменный торт, испеченный Постником с Бармой Я люблю эту тень – ту, с которой я накоротке Как аванс слепоты, открывающей двери чуду И как этот огонь в поднесенной к огню руке… Как когда-то – тебя. и как больше уже не буду. Твои листья ветер догнать пытается Мысли одинаковы как китайцы Этой ночью, прости, летается Только по клавиатуре – пальцам Смотришь в небо на черное в желтом Скачешь по литерам мелким чертом Жизнь рифмуется как-то нечетко Как-то тщетно Никого. Никакого сладкого бреда Твой лебедь зажарен и съеден, Леда А если кто-то и был тебе предан То он тобой предан Ни-ко-го. японский театр Шизуки Последний раз под куполом мозга Пока улыбка гнется как розга Навстречу муке Я знаю это зеркало насквозь оно пространство повторяет всуе и рядом с курткой вешает на гвоздь прощания улыбочку косую Оно не врет, оно не помнит зла Давно не корчит из себя светила И грусть моя, сгоревшая дотла Его лица ничем не омрачила На дне его как будто корка льда Чуть тронутая искренностью лампы В него смотрящей белая беда Холодные кладет на плечи лапы И кажется – судьбы границей за Не ты – другой, прекрасно непохожий - Однажды, заглянув в мои глаза Увидит это зеркало в прихожей И потому что Вас мне не обнять Мне в утешение дано понять - Как дождь растет из облака на плечи Как падает душа – до облаков И как земля поет – без дураков И целым стать стремятся части речи За то, что я вдали от Ваших уст Мне дан страниц неопалимый хруст И сердца стук о сомкнутые веки И жизнь в бреду, пока еще бреду И счастье первой попадать в беду И дар входить в одни и те же реки И оттого, что я для Вас никто Мне кажется, что лет так – через сто Вы, взятый в херувимы Безначальным В какую-нибудь летнюю грозу Мой силуэт заметите внизу И на секунду станете печальны Где же живет мое счастье? Нигде. Так называется эта далекая местность На полпути из Отчаяния в Неизвестность В тысяче миль от Спокойствия – ближе к Беде В царстве подстреленных птиц и несбывшихся снов Там, где у прошлого нет над влюбленными власти В доме из вздохов, нечаянных взглядов и слов Там проживает мое невозможное счастье Учит святых, оставляя следы на воде Пляшет с чертями и в сны мои входит без стука Где же живет мое счастье? Да, в общем – нигде В том-то и штука, о, Господи, в том-то и штука. Когда я выйду из тебя И встану где-нибудь поодаль Архангел, плача и трубя Ко мне прошествует по водам Найдет меня на берегу Луной разрезанного пруда… Я от него не убегу Поскольку я уже – не буду Когда я выйду из себя И всю себя тебе оставлю Все снасти за собой рубя Дыханием срывая ставни Я стану памяти пятном Едва в потемках различимым Счастливого стакана дном Бессонницы чужой причиной И раковины глубиной Где шторм, которого не видишь Ничьей – и не твоей виной… Как только из меня ты выйдешь Она идет ночными переулками Из маленького пошлого шалманчика Где потчуют коктейлями и булками И чествуют заезжего шарманщика Она земли и неба не касается Летит себе – нестрашно и недорого И много жизни ей еще достанется Со вкусом обезжиренного творога Она вдыхает счастье всеми порами Ей каждое мгновение – как клад еще Но переулки вьются коридорами Из колыбели – сквозняком на кладбище Ах, как она начитана! как вежлива! Готова – как в кино – грешить и каяться А в кабаках накурено по-прежнему И ничего на свете не меняется Ты думаешь, что над тобою – флаг? Да брось, это просто метель! А то, что кажется битвой, так - Крестовый поход детей В тебе и добра, и зла – на пятак Ты знаешь – молчать верней А то, что кажется жизнью, так - Театр чужих теней И Он – пред которым ты робок и наг Не верит в твой пьяный хрип А то, что любовью кажется, так - Случайной кровати скрип. |
||
|