Протасова Мария
Сборник стихов

Неслыханность простоты,

или послесловие издателя

Простота, как известно, бывает двух видов: хуже воровства и неслыханная. Первая подмечена народом, вторая открыта Борисом Леонидовичем Пастернаком:

В родстве со всем, что есть, уверясь

И знаясь с будущим в быту,

Нельзя не впасть к концу, как в ересь,

В неслыханную простоту.

Оставим необходимые и достаточные условия этого события, отметим лишь сроки: «к концу». Поэт этими строками объяснял читателю классичность «Стихов из романа», и вообще, той своей лирики, которая носит название «поздний Пастернак».

Этот путь и стали считать естественным для поэта: после метаний и исканий молодости приходит мудрая ясность, отливающаяся в чеканные строки Его подтверждал опыт многих – и Заболоцкого, и Сельвинского, и Кирсанова, и (позже) Давида Самойлова, и Твардовского, хотя последний и в молодости был достаточно прост.

Достаточно, но неслыханной простоты стихов «Я знаю – никакой моей вины…» у Твардовского в молодости не было.

Так в чем же неслыханность этой простоты?

Она не только в том, что поэт будто бы не видит, не хочет знать всего накопленного поэтического опыта, манифестов, течений, «измов», литературных войн, и вообще, всяческой конъюнктуры. Это само по себе выглядит вызывающе, но этого мало.

Неслыханность заключается прежде всего в том, что поэт позволяет себе говорить самые главные и простые вещи, говорить их простыми словами, абсолютно естественно и при этом каким-то чудом не впадает в банальность.

Вот в этом чуде и весь фокус.

Такое могут себе позволить только настоящие большие поэты. И тогда выясняется, что можно обойтись практически без всех технических ухищрений, без изощренной метафоричности, без заумной концептуальности, без эпатажа, подмигиваний и разного рода постмодернистских штучек.

Просто говорить о главном с полной верой в произносимые тобою слова, с полной верой в то, что Бог их слышит.

Здесь собрано практически всё, написанное Марией Протасовой за десять месяцев этого года, с того дня, как она начала писать стихи. Стихи, написанные, когда автору было 14 лет. Я далек от того, чтобы восторгаться по этому поводу, нам известны и более ранние и эффектные дебюты. Перед нами вовсе не стихи вундеркинда, молодость автора чувствуется в тексте, но не это главное.

Главное в том, что автор сообщает нечто, в высшей степени нам необходимое. И в то же время то, о чем мы хорошо знаем. Недаром дебют Маши, состоявшийся в Интернете, привлек к ней внимание, которого я не встречал в своей практике. Вдруг один за другим люди стали передавать ссылку на стихотворение «Он жив», посвященное Папе Иоанну Павлу Второму, стали приходить в Машин журнал и оставлять слова благодарности.

Через день у Маши было уже несколько сотен постоянных читателей и с тех пор практически каждое ее стихотворение встречается с благодарностью всеми, кто верит в ее дар.

К этим людям принадлежу и я.

Конечно, так к Машиным стихам относятся не все, есть и суровые критики, но это нормально.

Такой дебют, такая форма стихов и полемичное название книги «Проще простого» требуют достаточной храбрости. Автор, желая или не желая того, сразу ставит себя в оппозицию не только к конкретным фигурам, зачастую совсем не бесталанным, не только к господствующей литературной моде, но, казалось бы, ко всему вектору развития русской поэзии или к тому, что нам пытаются выдать за этот вектор. Поэтому я предвижу достаточный шум по поводу этого дебюта, а быть может, и демонстративное умолчание.

Через всё это надо автору пройти, и Маша сделает это, потому что характер у нее есть, а читатель, истосковавшийся по живому, чуткому поэтическому слову, ей верит и будет оказывать поддержку.

Ведь эта «неслыханная простота» «всего нужнее людям», как писал Б. Л. в том же стихотворении, а особенно она нужна в периоды, когда поэты практически забыли о своих читателях и соревнуются в словесной эквилибристике.

Начать свое поэтическое поприще с таких «простых» стихов, которые вовсе не просты, а глубоки, серьезны и даже «религиозны», как назвал их один из читателей, – это значит обречь себя на очень непростой путь, поскольку поэта без пути не существует. Это путь к Божественной и столь же неслыханной сложности. Путь, которым тоже шли многие великие поэты и художники – достаточно вспомнить Осипа Мандельштама, прошедшего путь от классичности «Камня» к высокой невнятице «Грифельной оды» и «Стихов о неизвестном солдате» – к текстам, которые Заболоцкий сравнил со «щебетаньем щегла и ребенка».

Да и в живописи достаточно назвать Пикассо или Филонова, чтобы понять, о каком непростом пути идет речь.

Однако, художник, который приходит к такой сложности от такой простоты, вызывает во мне большее доверие, чем тот, который «служа пустой забаве», по выражению Александра Трифоновича Твардовского, сызмала играется в слова да так и заигрывается до седых волос.

В заключение скажу, что стихи в книге, в основном, расположены в обратном хронологическом порядке, а редактура свелась к расстановке знаков препинания и замене одного слова.

Я желаю автору пути и очень болею за нее.

С Днем рождения, Маша!

Александр Житинский,

1 ноября 2005 года.

г. Санкт-Петербург

Wait for me

( попытка вольного перевода)

Wait for me

And I’ll be back

Wait

And I’ll return

Even if the sky is black

Wait until the dawn

Wait for me

And don’t forgive

Those who forget

Wait for me

And I shall live

Just because you wait

Wait for me

And I’ll be safe

Through the bombs and odds

Wait for me

And please do wait

When somebody stops

Wait for me

And I’ll be home

Why I did not die

Only you and I should know

Only you and I

Я жду тебя – очень-очень

Как только любимых ждут

Пусть туго на сердце осень

Дождей затянула жгут

Как брошенный в пропасть камень

До дна – покуда лечу

Всем миром, всеми стихами

Быть эхом твоим хочу

Зарей и полднем каждого дня

Травинкой в твоей росе

И если хочешь, то для тебя

Я стану такой как все

До смертной боли, до немоты

Все выкричу из груди

О том, как люблю тебя. Только ты

Скорее ко мне приди

Я жду тебя – грустные мысли прочь

Как ждут, нет – жгут корабли

Но только вечно – как день и ночь

Мы с разных сторон земли…

Не знаю, наяву или во сне

В который раз я с ближними прощаюсь

Но вновь, подобно солнцу и луне

Круг очертив, к началу возвращаюсь

И точки не найдя в конце строки

Как свойственно богам и человеку

Я старой поговорке вопреки

Опять вхожу в одну и ту же реку

Когда царит энергия стихий

Значение теряют век и местность

И там, где начинаются стихи

Кончается изящная словесность

Cергею Сапоненко

Смешную музыку щеглов

Смешно перелагать на ноты

Не подобрать к ней нужных слов

В ней нет для критиков работы

Щеглы щебечут там и тут

Пока весна и солнце светит

И потому сады цветут

И солнцу радуются дети

Щеглы до глупости просты

И до нелепости прекрасны

И если вы в душе чисты

Их песни вовсе не напрасны

Для domminik, который, слава Богу, так и не повзрослел

Время вышло – пятнадцатилетним

Не водить каравелл и полков

Превращают легенды в сплетни

Менестрели стерильных веков

Нас засада не ждет в овраге

Нам давно серенад не поют

И до печени нас не шпаги

А родители достают

Где свечи с двух концов не жгут

И где вкуса побед не знают

Там не то чтобы дольше живут

Просто медленнее умирают

Время вышло – пятнадцатизимним

Не докажешь, что жизнь игра

Не до игр, если взрослым и сильным

Надоел пластмассовый рай

Нас не выберут ваши дороги

Пусть потом тюрьма и сума

Но как сходят на землю боги

Так мы будем сходить с ума

Где свечи с двух концов не жгут

И где вкуса побед не знают

Там не то чтобы дольше живут

Просто медленнее умирают

Мы вернемся, сгорев, как умели

Набродившись, как вечный жид

Нам нельзя умереть в постели

Нам нельзя умереть, не жив

Время вышло – пятнадцативесным

На отвесные склоны пора

Поднимается в высь ровесник

Простирается ниц гора

Где свечи с двух концов не жгут

И где вкуса побед не знают

Там не то чтобы дольше живут

Просто медленнее умирают

Живу пока

Живу, как могу – дословно

Дослезно, досмертно, до после

До столько, что хватит ровно

Досыта живущим возле

Дышу, как хочу – до боли

До крови, до дна, до края

До сверх и помимо воли

До срока не умирая

Люблю, как горю – до пепла

До черных пустых ладоней

До первой звезды – до светлой

До блеклой луны – до поздней

До вырванных вен, до тока

Не ваша душой и телом

И век этот – хоть и дока

Меня недопеределал

Но там, куда вечер клонит

(До самого расставанья)

Пусть ветер меня догонит

И выдохнет «До свиданья…»

No means No

Это слово с губы

Как стрела с тетивы

Протыкает сердца

Поточнее свинца

Ни к чему пистолет

Если можно в ответ

Просто тихо сказать: "Нет"…

Голос

От инея не рвутся провода

В земле уже проснулся первый колос

А я прошу – верните холода

Вернись зима – я потеряла голос

Наверно слишком дерзким был побег

Из пустоты такой, что уши ломит

Разжала пальцы, уронила в снег

Хоть век беги – судьба тебя догонит

Ну, где же ты? Откликнись – не молчи!

Во мне пурга качается молитвой

Но за окном целуются грачи

И частый дождь размахивает бритвой

Шоссе несет железные гробы

Прыщавый физик долбит теоремы

За что же, Боже, мы – твои рабы -

Бываем навсегда – как рыбы – немы?

О, если бы ты дал мне чуть ума

Тогда б не отступила ни на волос

Я б навсегда осталась, где зима

И где когда-то потеряла голос