"Тацухико Такимото. Добро пожаловать в N.H.K.! " - читать интересную книгу автора

металлической сетки, построенное вокруг мыса во избежание несчастных
случаев. Рама ограждения была вбита прямо в скалу и по форме напоминала
крюк.
Я хотел плакать.
И я плакал.
Я хотел умереть, но не смог. Если бы я смог сделать всего лишь один
шаг, то тогда я бы точно упал. Но это было невозможно. Я не мог сделать
этого. Мои ноги дико тряслись, а стук моего сердца был удивительно громким.
Я чувствовал себя отвратительно, меня тошнило, и я больше не хотел там
находиться.
Я кричал, чтобы кто-нибудь что-нибудь сделал. Я кричал, что хочу
умереть. "Убейте же меня поскорее!" - думал я. Мне хотелось, чтобы
кто-нибудь толкнул меня. Я не хотел возвращаться домой, чтобы снова
закрыться в своей квартире, я не хотел больше видеть лицо Мисаки. Я не хотел
больше думать о своих проблемах, не хотел больше испытывать боль. Я просто
хотел умереть.
Я схватился за голову, согнулся и отполз назад. Это было забавное и
жалкое зрелище. Я выглядел как полный идиот. От каждого порыва ветра я падал
на четвереньки и цеплялся за ограду. Мне было очень страшно. Я боялся
упасть. У меня пробегали мурашки по коже от одного лишь взгляда вниз.
Внизу простиралось Японское море. Волны были высокие. Спаси меня! Нет,
не спасай. Не смейся надо мной. Что же мне делать? Не смей насмехаться надо
мной! Не смотри! Не смотри сюда! Почему ты плачешь? Это я должен плакать.
Из-за края скалы на меня смотрела Мисаки.
Я закрыл лицо руками. Я не знал, что мне делать. Я не хотел еще больше
позориться.
Свесившись, Мисаки протянула мне руку. Она пыталась спасти меня.
Выражение ее лица говорило, что ей жаль меня. Ударив ее по руке, я начал
карабкаться по скале самостоятельно. Я несколько раз поскальзывался на
обледенелых камнях, и каждый раз приземлялся на задницу. На третьей попытке
у меня наконец получилось преодолеть эти семь футов.
И вот я растянулся на краю скалы. Мисаки нависла надо мной.
Схватив мою руку, она изо всех сил потащила меня обратно к дороге. Она
пыталась оттащить меня от края скалы как можно скорее, в конце концов она
просто поволокла меня по снегу.
Когда мы добрались до скамейки, на которой сидели несколько минут
назад, она начала лупить меня. Он била меня снова и снова. Потом она стала
трясти меня за плечи. Я перевернулся на спину, и Мисаки обняла меня. Она
прижалась лицом к моей груди, издавая всхлипывания, которые трудно было даже
назвать словами.
Моя правая рука, порезанная ножом для бумаги, начала болеть.
Кровотечение не останавливалось.
Мисаки сжала мою ладонь. Я резко оттолкнул ее руку, и немного крови
попало ей на щеки. Но она даже не попыталась ее стереть. Она плакала, сидя
на мне. Я попытался ее спихнуть, но она не отпускала меня. Она прижимала мои
плечи к земле, и на некоторое время застыла в этой позе. Все еще дрожа, она
продолжила бить меня по груди. Она била меня снова и снова.
Моему лицу тоже досталось.
Она не знала усталости. Я начал терять сознание.
Снова подняв свой кулак, Мисаки проговорила: