"Тацухико Такимото. Добро пожаловать в N.H.K.! " - читать интересную книгу автора

верно? Вроде как хочешь показать насколько ты крут, спасая какую-то
сумасшедшую девчонку на грани суицида. Ты об этом думал, да? Но это
невозможно. Невозможно!
Луна за ее спиной не давала разглядеть лицо, поэтому я не мог сказать,
какое выражение у нее было. Хоть это походило на фарс, на самом деле, это
было не так. Никакого фарса. Я серьезно спросил ее:
- Если я скажу, что безумно люблю тебя, что ты будешь делать?
- Ничего. Я все решила. Я имею в виду, ты же просто хикикомори, Сато. И
ты похож на того, кто может быстро поменять свое мнение. И вообще, на самом
деле я тебе и не нравлюсь вовсе, верно? Если кто-то не будет моим с головы
до пят, для меня будет лучше умереть. Не каждый сможет исполнить мои
желания. Я всегда это знала. Именно поэтому, так или иначе, мне нужно просто
умереть.
- Ты мне нравишься! Я люблю тебя! Прошу, не умирай!
- Ха, ха, ха. Ты такой забавный, Сато. Но это бесполезно. Я собираюсь
умереть!
Наш разговор был словно взят из седзе-манги.
Однако, я знал, что слова вроде "любовь" и "ненависть" не так уж и
важны. Похоже, что проблема лежит гораздо глубже. Я подумал, что должен
постараться объяснить это ей. Я как-то должен выразить это словами. Но слово
не воробей. В тот момент, когда я их произнесу, они потеряют всякий смысл.
Я просто не понимаю. Что мне делать? Чего я хочу?
О чем я думал тогда...? Мне все равно, умрет ли она. Вот о чем.
В конце концов, это ничего не меняет. Разница только в том, придет
смерть раньше или позже. Даже если я буду жить дальше, то получу только еще
больше страданий и невзгод. В этом нет смысла. В жизни нет смысла. Будет
лучше умереть. Это логическое заключение, которое никто не смог бы
опровергнуть.
По крайней мере, его не мог опровергнуть я. К тому же, я подходил на
роль спасителя самоубийц менее кого-либо.(меньше всех на свете)
- Это неправильно, - я продолжал молоть этот вздор. - Не говори, что ты
собираешься умереть.
Слова звучали фальшиво.
Решив положиться на силу, я сделал шаг в сторону все еще размахивающей
ножом Мисаки. Она отступила. Не обращая внимания на ее дикие движения, я
сделал выпад вперед с вытянутой рукой. За момент до того, как я коснулся
Мисаки, лезвие впилось мне в ладонь. Секундой позже потекла кровь. Снег
впитал ее.
Было больно, но боль была чудесна.
Мисаки заворожено смотрела на окровавленный нож. Я улыбнулся ей.
Похоже, что она тоже была готова улыбнуться.
Дул ветер, снежинки кружили вокруг нас.

***

Наконец, я понял. Я знал, что мне нужно делать: я не должен дать этой
девушке умереть. Я спасу ее.
Как? Найдутся ли силы у такого хикикомори, как я, на помощь другим
людям? Разве такое возможно? Разве не должен я знать свое место? Ну?
Все же, где-то должно было быть чудесное решение. Я верил в это. Должен