"Виктор Сытин. Покорители вечных бурь " - читать интересную книгу автора

недостаточно точен. С помощью пеленгации мы получали достаточно точные
сведения лишь о направлении и скорости ветра, но не о его структуре. А ярко
выраженных облаков, чтобы прояснить эту структуру, как вы знаете, на больших
высотах не образуется.
И вот - печальный результат нашего научного легкомыслия. Мне тяжело
произнести это слово в мои годы, но правда превыше всего. Да, мы, и я в
частности, легкомысленно допустили, что на высотах якобы не происходит таких
столкновений воздушных масс - теплых и холодных, которые "делают погоду" в
тропосфере и рождают воздушные потоки разных типов, разного характера,
вплоть до смерчей. Мы представляли себе, что ветры в стратосфере дуют
сильные, но воздушные струи там, грубо говоря, идут параллельно друг другу,
Это наше незнание и дезориентировало нас, как, впрочем, всегда
дезориентирует незнание.
Академик Никольский замолчал, низко склонив свою большую седую голову.
Молчал он долго. И никто не рискнул нарушить это молчание. Наконец он снова
заговорил:
- Я представляю себе, что произошло. В вихревом потоке, вследствие
огромной разности в объемах баллона и гондолы, они начали то сближаться, то
разлетаться. Стропы системы стали испытывать сильные рывки, и крепления
одной или нескольких строп к сравнительно тонкой оболочке, несмотря на
большой запас прочности, не выдержали. Тогда...
- Тонка оболочка, тонка! - вдруг загрохотал бас Дубникова. - Верно это,
верно вы говорите! Для баллона СЭС металл нужен!
- Тише, товарищ! - сказал Никитин, приподнимаясь. - Тише! Вас сейчас не
спрашивают.
Академик Никольский бросил удивленно-недовольный взгляд на начальника
опытной станции:
- Почему же это "не спрашивают"? Иван Михайлович дело нам говорит. И
раньше говорил, сигнализировал. Да мы только понадеялись тогда на расчетный
запас прочности. А нужно было бы еще раз все проанализировать. Может быть, и
вспомнили бы об "Осоавиахиме", задумались бы над тем, как он погиб, и, может
быть, догадались, что СЭС попадет в особо неблагоприятные условия. А вы,
молодой человек: "не спрашивают"!
Начальник станции покраснел.
- Увольте меня от нотаций... И разрешите вести заседание, - пробормотал
он.
- Ведите, ведите! - махнул рукой академик. - А я буду продолжать...
Итак... Тогда, обнаружив опасность обрыва гондолы, воздухоплаватели приняли
решение отцепиться от троса и ушли в свободный полет. Вероятно, рывки,
которые потрясали гондолу, испортили рацию. Но будем надеяться, что экипаж
СЭС от этих рывков не пострадал. Тот факт, что Панюшкин и Александров
отцепились по своей воле, говорит в пользу этого предположения. Я надеюсь
также... нет, уверен, что они благополучно опустятся. Александров,
по-видимому, очень опытный пилот и сумеет хорошо провести маневр
приземления. И тем не менее нужно принять некоторые меры. Конечно, помочь им
в полете мы ничем не сможем. Но в момент приземления необходимо быть там,
где они будут садиться. Надо организовать дело так, чтобы несколько человек
могли поймать какую-нибудь стропу или гайдроп, если его выпустят, и затем
постараться устранить волочение гондолы по земле. Ветер ведь, к сожалению,
не утихает и не утихает. Ну, и конечно, к месту приземления должны быть