"Андрей Сысоин. Величие и ничтожество самураев ("Духовные ландшафты Земли" #5)" - читать интересную книгу автора

Посланец правителя-инока, Мотоясу Тандзаэмон прибыл на Остров Демонов.
- Где тут ссыльные из столицы царедворец Нарицунэ и монах Ясуёри?
Услышал посла только Свюнкан и смятился: "Я неотступно думаю о столице,
наверное, чудится мне голос... Уж не демон ли Хадзюн смущает мне душу?",
падая, спотыкаясь, бегом подбежал к послу:
- Я и есть тот самый Сюнкан, сосланный из столицы!
Посол подал ему грамоту, там стояло: "Тяжкую вину, за которую вы наказаны
ссылкой, мы вам прощаем. По случаю молебствий во здравие императрицы и дабы
благополучно разрешилась она от бремени, объявлено помилование. А посему
Нарицунэ и Ясуёри надлежит возвратиться в столицу." Вот и все. Имени Сюнкана
не было. "Может на обороте?" Со всех сторон осмотрел бумагу. Вернулись с
горы Нарицунэ и Ясуёри. Поочередно прочитали, осмотрели, но напрасно -
упомянуты были двое.
"Уж не сплю ли я?.." Увы, то была явь, но слишком невероятной казалась
такая явь, и снова чудилось: "нет, это сон!.." Мало того, обоим его
товарищам привезли из столицы много писем, Сюнкану же не прислали ни единой
весточки... Стало быть, никого из моих родных и близких не осталось в
столице",- при мысли об этом нестерпимой болью сжималось сердце,- "Но ведь
мы все трое наказаны за одну и ту же провинность... Отчего же двоих прощают,
а третьего - нет? Может, Тайра забыли обо мне или писец ошибся при
переписке?"- горевал он и плакал, припадая к земле, взывая к небу.
- Горькая участь сия постигла меня по вине отца вашего, покойного дайнагона
Наритики,- говорил Сюнкан, то, хватаясь за рукав Нарицунэ, то ломая в
отчаянии руки.- Стало быть, вы не можете отнестись ко мне безразлично. Если
нет мне прощенья и нельзя мне в столицу, то доставьте меня хотя бы до
острова Кюсю.
- Поистине, мне понятно, каково у вас на душе...- отвечал Нарицунэ.- Я
посоветуюсь в столице с людьми, разузнаю в каком настроении правитель и
пришлю за вами посольство. А до тех пор крепитесь, - так утешал он Сюнкана,
но тот в отчаянии ломал руки и, не стыдясь, плакал.
- Готовьте судно!- раздался приказ.
Сюнкан то входил в лодку, то снова выходил из нее на берег. Отвязали
веревки, столкнули ладью на воду, но Сюнкан вцепился в свисавший с кормы
канат. Уже вода доходила ему до пояса, потом до шеи, а он все тащился за
судном. Когда же вода покрыла его с головой, и ноги уже не касались дна, он
обеими руками вцепился за лодку:
- Вот как поступаете со мною вы оба! Стало быть, все-таки бросаете меня
здесь! Значит многолетняя дружба ваша на поверку - притворство! Возьмите
меня, не смотря на запрет, возьмите, молю вас!
Посол оторвал его руки от борта лодки. Сюнкан вышел на сушу, упал на землю,
в отчаянии стал колотить оземь ногами. Он вопил, надрывая голос:
- Эй, возьмите же меня с собой, слышите! Заберите и меня, говорю вам!
Но лодка уплывала все дальше. Сюнкан взбежал на пригорок и оттуда махал
руками, обратившись к морю. Лодка скрылась за горизонт, сумерки окутали
землю. Сюнкан всю ночь пролежал на морском берегу, не чувствуя, что волны
лижут босые ноги, и ночная роса насквозь пропитала одежду... Не утопился он
только потому, что в душе уповал на Нарицунэ: а вдруг тот поможет вернуться.
Увы!
Киёмори Тайра:
- Сюнкана я сам вывел в люди, столько для него сделал. И вот