"Георгий Иванович Сырма. Внимание: граница! " - читать интересную книгу автораЕще.
- Огонь! Застрочили пулеметы. Захлопали винтовочные выстрелы. Крики. Ржание коней. Двадцать минут - и басмачи отхлынули обратно, оставив на поле боя две с лишним сотни убитых. В тот день больше наступать они не стали. На следующий день часов в десять басмачи снова двинулись к колодцу Бусага, но уже изменив тактику: теперь они шли в пешем порядке, и не лавиной, а мелкими группами. Это был верный прием, рассеивавший внимание немногочисленного нашего дивизиона. Я знал, что нас, окопавшихся с двумя станковыми пулеметами, может взять только артиллерия, а ее у басмачей не было. И все-таки семьдесят против пятисот! Неужели они нас задавят числом? Встреченные огнем, басмачи не откатились назад, как накануне, а залегли. Стоило огню затихнуть, они поднимались в атаку. И снова им приходилось ложиться: каждый поднявшийся был виден как на ладони и открыт выстрелу. В этот день нам пришлось тяжело. Нужно было бросаться во все стороны, чтобы ни на одном из флангов не дать бандитам перехватить инициативу. Стволы пулеметов раскалились. Но стоило пулеметчику отвести пулемет в укрытие, чтобы сменить воду в кожухе, как басмачи поднимались снова. Особенно трудно пришлось на правом фланге. Там, среди ложных траншей с фуражками на колышках, было только три бойца: красноармейцы Захаров и хорошо пристрелявшихся, использовавших для укрытия каждую кочку. Днем, в разгар боя, ко мне подполз красноармеец: - Товарищ комдив, Фетисова ранили в позвоночник. Его перенесли к колодцу. Он умирает, просит вас подойти. Положение было сложное: прорви басмачи какой-то участок - и некого бросить в эту брешь, буквально некого. Когда я подполз к Фетисову, он был еще жив. - Умираю, Георгий Иванович, - сказал он, - руки, ноги немеют. Возьмите партийный билет, документы. Передайте родным. Если вернетесь, кланяйтесь им. Умер он в полном сознании. Снова был бой. Целый день басмачи пытались овладеть нашими укреплениями... Крайний правый фланг с Малаховым и Захаровым оказался отрезанным от нас, и не было никакой возможности помочь им. Близился вечер, когда мы увидели, как Захаров встал в полный рост и пошел один в атаку. Басмач прикладом сбил его с ног. Очень тяжелый был день! "Выдержим ли мы еще один такой?" - думал я. И все-таки вечером, едва басмачи затихли, я приказал потревожить их, не давать возможности отдохнуть. Несколько раз мы устраивали вылазки, не заходя, однако, далеко в тыл. В барханах похоронили мы Фетисова, поклявшись отомстить за его смерть. Несколько бойцов пытались пробиться на правый фланг к Малахову, но не смогли. Мы даже не знали, жив ли он. Настал третий день. Часов в одиннадцать разведчики донесли, что басмачи совсем выдохлись, почти не поднимаются и не стреляют. Шутка ли, вторые сутки |
|
|