"Танцуя с Кларой" - читать интересную книгу автора (Бэлоу Мэри)

Глава 5

У него было ощущение, что это новое переживание. Но это и было новым переживанием. Он чувствовал себя девственником, не зная, как приблизиться к ней, что сказать ей, что сделать. Он в достаточной мере не понимал, чего же еще она хочет помимо исполнения супружеского долга. Он никогда не был с женщиной в обстоятельствах, хотя бы отдаленно похожих на сегодняшние.

Подойдя к кровати, он улыбнулся.

— Я почти позабыл дорогу в свою комнату, когда вышел отсюда, — заговорил он. — Все двери выглядят настолько одинаково.

- О! — она рассмеялась в ответ.

Она выглядела моложе, когда смеялась. И ее волосы были распущены. Это были густые, блестящие, излучающие здоровье волосы. Он присел на край кровати и стал наматывать одну прядку себе на пальцы.

— Мне следовало заплести косу, — заметила она.

— Нет, - ответил он. — Они милы, так как есть. Они и были скорее милыми тогда. Но выглядели лучше распущенными, а не собранными на голове.

Она смотрела на него настороженно и вопросительно, а он осознал, что у него нет опыта, который бы позволил ему пережить это мгновение. Для него было совершенно новым, исполнить супружеские обязанности с женщиной, к которой его совсем не влекло. Но все же он испытывал к ней доброту и преданность. Чего же еще она желает? Хотел бы он это знать.

Он опустил голову и поцеловал ее. Она была теплой и совершенно расслабленной. Ее сомкнутые губы слегка дрожали под его сомкнутыми губами, но постепенно они уступили его напору. А, вот она начала отвечать на его невысказанные вопросы. Он пригладил волосы с одной стороны ее лица и провел костяшками пальцев другой руки по линии ее челюсти, по губам, вдоль носа.

— Любовь моя, — произнес он, снова возвращаясь к ее губам. — Ты должна сказать сразу, если я причиню тебе боль или неудобство. Хорошо?

Но она снова прижала свои губы к его губам, и ее руки сначала коснулись его плеч, а потом обвили его шею. Он почувствовал, что пальцы одной ее руки запутались в его волосах. Значит, она этого хотела. Она не будет просто терпеть во имя долга или для того, чтобы сделать брак настоящим. Она хотела этого. В ее объятии присутствовала сдержанная и неопытная жажда.

Пусть будет так. Он даст ей то, что она хочет. Он обязан дать ей это.

Он поднялся на ноги, чтобы снять свой парчовый халат, и посмотрел, как ее глаза путешествовали по его фигуре, одетой только в мужскую ночную рубашку. Господи, в ее глазах был огонь. Желание. К своему облегчению, он почувствовал волнующее возбуждение. Было нечто весьма эротичное в том, когда тебя хотят, а ты не хочешь. Он оттянул покрывала, потушил единственную свечу, стоявшую подле кровати, и лег возле нее.

— Любовь моя. —Прошептал он, одной рукой обнимая ее, и наклоняясь, чтобы поцеловать. Он слегка приоткрыл свои губы, чтобы посмотреть на ее реакцию. Но она почти сразу последовала его примеру, ее рот раскрылся под его дразнящими губами. Она была теплой и влажной. На вкус она была хороша. И на запах тоже. Ее волосы и кожа пахли свежим мылом. Он почувствовал, как ее руки легко исследуют мускулы его спину и плеч.

— Фредди. — Сказала она, когда он стал целовать ее глаза, виски и горло. Ее голос был низким и хриплым.

Все-таки, будет просто заняться с ней любовью, подумал он. У нее не было опыта, но она не проявляла робость. Он только надеялся, что его вес не причинит ей вреда, когда ему нужно будет лечь на нее. Он легонько коснулся ее бока. Она была такой нежной на ощупь. Он раскрыл ладонь той руки, которая была под ней, и перевернул ее на бок лицом к себе. Теплая, нежная и удивительно податливая. И более фигуристая, чем он считал. Действительно, странно, что он этого не заметил. Возможно потому, что он никогда не рассматривал ее ни как женщину, ни как сексуальный объект.

Его рука проверила то, что он почувствовал своей грудью. Ее груди были небольшими, но упругими и идеально вылепленными. Он ласкал их через крепкую, хлопковую ткань ее ночной рубашки. И пальцем дотронулся до одной твердеющей вершинки.

— Ммм, — пробормотал он, снова найдя её рот своим, на сей раз их губы были приоткрытыми. Он касался своим языком ее рта, дразнил внутреннюю сторону ее нежной верхней губки. — Красавица. — Наконец, он полностью возбудился. Все-таки, это было не так уж невозможно. Или так сложно. Он был бесконечно благодарен. Ее рот, и ее руки, и ее тело, все говорило о том, что она хотела получить удовольствие. Он был рад, что сможет дать его ей.

Одной рукой он потянулся вниз, нашел край ее ночной рубашки и потянул вверх. Он намеревался поднять ее только до бедер, но она совсем не сопротивлялась и не отпрянула. Ткань под его руками скользнула до талии, до грудей, а потом, приподняв ее руки, он рывком стянул рубашку и отбросил в сторону. А затем, к его глубокому изумлению, — которое нисколечко не было неприятным, — он почувствовал, как ее руки потянули его рубашку. Он помог ей и бросил рубашку вслед за ее одеждой куда-то на пол.

Ее ноги были такими же худыми, как тело и руки. Когда он прикасался к ней, он мог чувствовать ее ребра, но кожа была теплой и шелковистой. Ее груди были упругими от желания. Ее поцелуй требовал, и он давал, снова целуя ее, усиливая давление, вводя язык внутрь. Одна ее рука покоилась на его груди. Другая двигалась по его спине, ее ладонь нажимала на его мускулы и спускалась вплоть до его ягодиц.

Пора, подумал он. Она была готова, и каким-то образом, он вызвал в себе желание. Вероятно потому, что он чувствовал к ней сочувствие и благодарность за то, что она, сама того не ведая, сделала для него. Но что бы это ни было, он был готов для нее. Готов дать ей наслаждение. И боялся причинить ей боль. Он казалась такой хрупкой, такой тоненькой, когда он снова перевернул ее на спину и лег на нее.

— Любовь моя, — прошептал он, едва качаясь ее губ, — я не хочу причинить тебе боль. Но боюсь, что на мгновение этого не избежать. Но только на одно мгновение. Я не слишком тяжел для тебя? — Он, конечно, мог бы положить ее поверх себя, но она бы не смогла стоять на коленях над ним.

— Нет, — прошептала она, — нет, Фредди. — А потом она издала едва слышный стон, когда он стал приноравливаться к ее входу и начал медленно продвигаться внутрь.

Маленькая. Теплая. Невинная. Нехоженая тропинка. И вот барьер. Он не хотел причинять ей боль. Он толкнулся вперед, следуя своему инстинкту, что пора. И вот барьер уничтожен и в то же самое время, она еле слышно всхлипнула. И он весь оказался в жаре и влаге. В женщине. Она была такой же женственной, как самая чувственная куртизанка, с которой он когда-либо имел дело, подумал он изумленно.

Он боялся, что своим весом раздавит ее. Он боялся, что ее ноги будут потом болеть из-за того, что они были широко раскрыты под ним. Он поднялся на локтях, и посмотрел на нее. Ее глаза были закрыты, а губы приоткрыты. Господи, подумал он, она получила от этого удовольствие. Казалось, что она находилась на грани экстаза. Он внезапно испытал приступ неожиданной нежности к ней. Она открыла глаза. Они выглядели огромными и мечтательными в полумраке комнаты.

- Я не причиняю тебе боли, любовь моя? — спросил он.

Она покачала головой, и руками взялась за его плечи и притянула его назад.

И тогда он начал двигаться в ней, медленно входя и выходя, пока не убедился, что она не испытывает боли, а потом стал доставлять ей удовольствие, перейдя к решительному, устойчивому ритму. Он осознал, что сейчас делал то, чего не делал никогда прежде. Вот уже несколько лет, с тех пор, как он стал достаточно опытным, он всегда гордился тем, что давал наслаждение и своим партнершам и себе. Но никогда он не концентрировался на удовольствии женщины больше, чем на своем собственном. До настоящего момента. Это было не для его удовольствия. Его бы устроило совершить акт, всего лишь одним ударом и быстро излить семя.

Он старался дать наслаждение своей новой жене, лаская ее пока она не расслабилась, и придерживался своего ритма, постепенно увеличивая скорость и глубину проникновения с мастерством, достигнутым богатой практикой, чтобы довести ее до оргазма. Лаская руками ее ягодицы, крепко удерживая ее, пока он, наконец, не вошел так сильно и глубоко, раз, два, третий раз, и остался в ней, пока все ее напряжение не вылилось в единственный, долгий вздох удовлетворения. Он оставался в ней, пока она снова полностью не расслабилась, и потом он быстро кончил, а затем вышел из нее и прижался к ней.

Она повернула голову и прижалась шеей к его плечу. Он видел, что глаза у нее были закрыты. И на губах была легкая улыбка. Улыбка женщины, которая только что насладилась хорошим сексом. Он привык видеть это выражение на лицах куртизанок и шлюх, с которыми он частенько спал. Было нечто странно волнующее в том, чтобы увидеть такое выражение у этой женщины. Его жена. Она была такой же женщиной, как и они, подумал он снова. Не ее вина, что она выглядела менее соблазнительной. И все же, как ни странно, под простынями, она была не менее желанной, чем они. Ее желание было крайне лестным.

— Ну, — промурлыкал он низким голосом ей на ухо. Он нежно поцеловал ее щеку и рот.— Теперь ты во всех смыслах миссис Фредерик Салливан, Клара. На всю жизнь. Не жалеешь?

Ее глаза резко открылись.

— Нет, Фредди, — ответила она. — Совсем. А ты?

Он снова ее поцеловал.

— Я люблю тебя, моя дорогая, — сказал он. Как бы он хотел, чтобы это было правдой. Он очень хотел, чтобы это стало правдой. Он хотел, чтобы она была счастлива. Одной из целей его жизни будет сделать ее счастливой.

Она снова закрыла глаза, издала горловой звук, похожий на мурлыканье, и заснула. Он заметил, что она ничего не ответила на его слова.

Он не вернулся в свою комнату. Это было ее первой мыслью, когда она проснулась. Она боялась, что он уйдет. Она ожидала, что он уйдет. Насколько она знала, большинство мужей и жен спали в разных спальнях. Но он все еще был здесь возле нее. Он не обнимал ее, но ее щека уютно устроилась на его плече и она всем телом прикасалась к нему. К ней прикасалась вся эта великолепная, теплая мужественность.

Нагая мужественность. Внезапно она вспомнила, как они раздевали друг друга, шок и удивление от его твердой, голой плоти под ее руками, которая прижималась к ее собственной такой же обнаженной плоти. Странно, но она не испытывала ни страха, ни смущения. Только ликование по поводу силы его мускулов и почти безумное желание того, чтобы он овладел ею.

Она могла почти поверить, что любит его в эти минуты, что желание, которое она испытывала, то желание, которое возникало, когда он к ней прикасался, было направлено на Фредди, а не только на его тело. Она даже не один раз прошептала его имя. И, в самом деле, думала она, пытаясь защитить себя, то, что она почувствовала, не было чисто плотским. Она помнила все время, когда эти новые, безумные радости происходили с ее телом, что именно с Фредди она их испытывала. Не любой мужчина. А Фредди. Великолепное тело Фредди.

Не сам Фредди, а только его тело? Клара повернула голову, чтобы коснуться его плеча губами и носом. Он хорошо пах, мылом и потом. Но во втором запахе не было ничего неприятного. Это был мужественный, зрелый аромат. Это напомнило ей о том, чем этот пот был вызван.

Определенно было нечто постыдное в том, чтобы любить мужско тело, а не человека внутри него. Именно это должны испытывать мужчины в отношении шлюх. Разве она больше ничего не испытывала к своему мужу? Она его презирала — за то, что он женился на ней из-за денег, но делал вид, что причины были совсем другие. Она бы хотела, чтобы он перестал называть ее «моя любовь» или «моя дорогая». Она бы хотела, чтобы он перестал говорить ей, что любит ее.

И все же, подумала она, ведь она совсем не испытывает к нему презрения. Раньше она испытывала благодарность. И некую нежность, потому что, несмотря на отсутствие опыта, она понимала, что все могло быть иначе. Она знала, что он добровольно потратил время на то, чтобы доставить ей удовольствие. Она знала, что он был терпелив с ней. Он мог этого не делать. В действительности, она этого от него не ожидала. Она думала, что ей придется приложить все усилия, чтобы получить хоть чуточку удовольствия.

Он дал его ей. Вероятно, в качестве свадебного подарка. И что за замечательный подарок! Она ожидала, что удовольствие придет всего лишь от прикосновения к его телу. Иметь такую красоту и силу рядом с собой, внутри себя, — казалось вершиной всего самого чудесного. Она не думала, что ее тело испытает удовольствие, которое заставило ее томиться, пульсировать, напрягаться и жаждать. Она не ожидала того чудесного потока спокойствия и чистой радости, который она испытала в конце. Или почти в конце. Для него все длилось несколько дольше. Она почувствовала теплый поток его семени, после того как расслабилась и почти сошла с ума от счастья.

Он ее спросил, испытывала ли она сожаления. Ни единого. Господи помоги, она могла жить только ради этого. Она чувствовала себя женщиной, теплой, желанной и красивой. Безумная идея. И конечно это долго не продлиться. Его опытность была очевидна даже для такой невинной девушки, как она. Невероятно было предполагать, что он мог бы удовлетвориться только ею на всю оставшуюся жизнь. Она решительно оттеснила мысль о том, что он даже мог посчитать их совокупление неприятным. Конечно, ей придется делить его с другими женщинами. Со многими другими. Она не могла позволить этой мысли причинить ей боль. Все-таки, она же его не любила.

Нет, она не испытывала сожалений. Если изредка будут ночи, подобные этой, она будет более-менее довольна своей жизнью, как это было всегда. Было теперь слишком поздно мечтать о любви. Всегда было поздно. Она не была такой женщиной, которая вызывает любовь в мужчинах, и обстоятельства ее жизни были таковы, что она даже не надеялась найти отношения сколько-нибудь удовлетворяющие.

А вот эти были удовлетворительными. Это было все, что ей было необходимо.

— Не можешь заснуть, любовь моя? — Она испугалась, услышав звук его голоса. Она не поняла, что он не спал. — Будет ли тебе удобнее, если я вернусь к себе в комнату? Боюсь, что я просто заснул здесь.

— Я только что проснулась, - ответила она, - и мне очень удобно, Фредди, - благодарю.

Он повернулся на бок, подложил руку ей под голову и поцеловал. Она не знала, что можно целоваться с открытым ртом. Ей понравилось это ощущение. Оно было — интимным.

— Ты испытываешь боль? — спросил он.

Внезапно она поняла, о чем он говорит. Да, немного. Она испытывала боль. Очень приятную, а также пульсирующую теперь, когда он об этом заговорил.

— Нет, — ответила она.

А потом его рука оказалась там, заставив ее напрячься от шока на мгновение. Но он снова закрыл ее рот своим, и начал нежно исследовать ее рукой, его пальцы нежно ласкали, обводя некоторые наиболее чувствительные местечки, раздвигая, щупая. Он вошел в нее одним пальцем, потом добавил второй. Она могла слышать влагу, и кровь, пульсирующую в висках.

— Тебе хорошо, милая? — прошептал он в ее рот.— Никакой боли?

Боль появилась там, где были его пальцы. А также в ее груди и горле. И в губах.

- Нет,- она провела рукой вверх по его руке, от запястья до плеча. Она была покрыта тонкими волосками, и была мускулистой, твердой, словно камень. — Фредди.

Она не ожидала, что он снова с ней это сделает. Она и не мечтала об этом. Этот акт был, казалось, слишком важным, чтобы выполнять его больше чем раз за ночь. Но он снова был на ней и в ней. Она, в самом деле, испытывала боль. Много боли. Эта боль, которую он вызвал, заставила ее закусить губу. Но ее жажда была больше, чем боль, и пульс, который бился по ее телу, просто оглушал ее. Освобождение произошло мгновенно — она практически кончила от его руки. Как прежде, он ждал, пока она перестанет дрожать и успокоиться, а потом продолжил то, что делал раньше, — входил глубоко, немного выходил и снова погружался в нее. Она лежала неподвижно и наслаждалась, несмотря на боль. На сей раз, она намного опередила его. Несколько минут она могла просто наслаждаться.

Это Фредди, повторяла она про себя, пока он старался, а она наслаждалась. Она обняла его руками и крепко держала. Это был красивый, очаровательный повеса, к которому она начала питать нежные чувства с тех пор, как увидела его впервые в бальном зале, где его представили ей. Это он занимался с ней любовью в обмен на приданое в размере двадцати тысяч фунтов. Она размышляла, не жалел ли он о своем решении, не находил ли он перспективу быть женатым на ней на всю жизнь невыносимой.

И все же его никто не заставлял оставаться в ее постели после совокупления. Его никто не заставлял заниматься этим с ней снова.

Она прижалась щекой к его плечу, когда он вздохнул и застыл в ней. Возможно, подумала она, они оба могли бы даже понравиться друг другу, если бы захотели. Во всяком случае достаточно, чтобы он не чувствовал себя в ловушке там, куда его привели долги. И достаточно для того, чтобы не чувствовать себя развратницей и виноватой за то, что желала его красоту, его здоровье и его силу.

Он поднялся с нее и снова лег рядом с ней, на сей раз, обняв ее одной рукой. Он поцеловал ее и удобно устроил ее возле себя и подтянул одеяло на ее обнаженные плечи. На сей раз он ничего не сказал, а практически сразу уснул.

Она была рада, что он не сказал опять, что любит ее.

Она была рада, что он все-таки не вернулся в свою комнату.

Она вздохнула, испытывая сонное удовлетворение.

Лорд и леди Беллами приехали рано утром, перед завтраком, чтобы проводить своих сына и невестку в Кент. Они присоединились к завтраку, поэтому у молодоженов не было возможности поговорить наедине. У его жены превосходный вкус в одежде, подумал Фредерик. По крайней мере, он мог высказать ей свое одобрение по этому вопросу. Ее бледно голубое дорожное платье было элегантным, и очень ей к лицу.

Его мать с любопытством смотрела на него и Клару во время завтрака. Фредерик подумал, что она пыталась понять, свершился ли брак или нет. Он сам посмотрел на Клару. Проявлялось ли это как-нибудь? Румянец у нее на щеках был просто отражением цветов, которые украшали стол, или он остался со вчерашнего дня? Был ли в ее глазах блеск или ему так только показалось? Она говорила про Эбури-Корт, поместье, которое ее отец купил после возвращения из Индии. И про дом, который он построил вместо полуразвалившегося поместья времен Тюдоров, которому прежние владельцы позволили превратиться в руины.

И было ли что-то в его лице, что могла заметить мать? — размышлял Фредерик.

Это было маловероятно, так как он регулярно спал с женщинами вот уже в течение семи-восьми лет. И все же мать ухитрилась отвести его в сторонку после завтрака, прежде чем они уехали, пока его отец все еще расспрашивал Клару об Индии.

— Фредди, — начала баронесса беря его под руку и сжимая ее. —Все будет хорошо, как я все время твержу папе с тех пор, как ты нам сообщил. Меня не волнует правда про эти глупые долги, — я только надеюсь, что на этот раз ты усвоил урок, дорогой. Меня также не заботит, что Клара не та красавица, которую, я полагала, ты выберешь, и что она не может ходить. Я поняла сегодня утром, что вы нравитесь друг другу и только это имеет значение, чем то, что сказано и сделано. Она тебе нравится, не так ли Фредди?

Он похлопал ее по руке.

— Я люблю её, мама, - ответил он.

Она вздохнула.

— Все-таки я рада, что ты не женился на Джулии, — сказала она. — Я знала, что вы нравились друг другу, но я всегда думала, что вы скорее как брат и сестра. Ты ведь не был разочарован, когда она выбрала Дэниела, а не тебя, верно, дорогой?

— Если и был, мама, — сказал он, — то я быстро об этом забыл. Если бы я женился на Джулии, я бы никогда не встретил и не влюбился в Клару, не так ли?

— Совершенно верно, — сказала она. — И Джулия кажется очень счастливой с Дэниэлом. И он с ней тоже, хотя этого никто не ожидал. Никогда бы не подумала, что она ему нравилась, пока она не сообщила об их помолвке. Хотя в действительности, это он сообщил об этом, пока Джулия что-то бормотала так невнятно, что никто не мог понять.

Вероятно, только он один не был удивлен этим сообщением, подумал Фредерик. Он видел, к чему все шло, поэтому он сделал то, что сделал. Но он не хотел думать об этом.

Отца нельзя было обмануть так легко, как мать.

— Ну, Фредди, — начал он, протягивая сыну руку, пока баронесса погрузилась в долгий, прощальный разговор с Кларой. — В будущем станет ясно, что ты сможешь сделать из этого брака. Недомогание твоей жены сделает твою жизнь сложной, а причина, по которой ты женился, только ухудшает ситуацию. Но эта женщина разумная, с хорошей родословной, сын, и заслуживает, вероятно, больше, чем получила. Если только ты не удивишь меня. Я надеюсь, что ты удивишь меня.

Фредерик вложил свою руку в руку отца и посмотрел ему в глаза.

— Я люблю ее, папа, — ответил он. И он почти поверил своим словам. Она хотела его прошлой ночью, – дважды, – и он испытывал некоторую нежность к ней, когда давал ей себя. Она была его женой. Он будет за ней присматривать. Даже само предположение, что он не будет этого делать, выводила его из себя. — Я постараюсь заслужить ее со временем. Ты увидишь.

Его отец тепло пожал ему руку.

— Тебе пора в путь, — заметил он. Если позволить, твоя мать будет плакать над Кларой до полудня. — Отец и сын заговорщически переглянулись.

Фредерик отнес свою жену в ожидающий экипаж, и они отправились в путь, а следом за ними экипаж с багажом, где ехали ее служанка, слуга и его камердинер, Клара махала баронессе со слезами на глазах, а у той слезы текли по щекам.

— Они такие добрые, — заметила Клара, наконец, повернувшись и улыбнувшись своему мужу. — Я как будто снова была с родителями, Фредди.

— Так и было, - ответил он, беря ее за руку в свою. - Кажется, они оба согласны, что моя женитьба мне на пользу. Ты лучше, чем я заслуживаю. Ты скучаешь по своим родителям, любовь моя?

Она кивнула.

— Особенно вчера, - призналась она, - и, возможно, сегодня утром. Я бы хотела, чтобы папа был здесь.

— Расскажи мне о нем, — попросил он.

У них нашлись темы для беседы на весь долгий путь до Кента. Одно это безмерно удивляло Фредерика. Он никогда много не говорил с женщинами, так как для него они имели только одно предназначение, не связанное с разговорами. Поэтому он не ожидал, что сможет вести беседу с очень тихой, уважаемой, и просто скучной мисс Кларой Данфорд. Миссис Кларой Салливан, мысленно поправил он себя. Но ей действительно нравилось говорить о своем отце, жизни в Индии, а потом в Англии. И ей нравилось слушать истории, которые он рассказывал про свою семью, — про тетушек, дядяшек и кузенов, которые всегда собирались на лето в Примроуз Парке, поместье его дяди, графа Биконсвуда. Предыдущего графа. Конечно, Дэниел унаследовал титул несколько месяцев назад.

Фредерик не ожидал, что жене понравится его чувство юмора. Но он ей нравился вчера вечером, и сегодня во время поездки. Она много хихикала и вволю смеялась с ним, над историями об его детских проказах — обычно участвовали он и Дэн.

— Я не знала, что у тебя такая большая семья, — заметила она. — Я думала, что она состоит только из тебя, твоих родителей и Лесли. Должно быть, замечательно быть частью большой, дружной семьи, — сказала она тоскливо.

— Теперь они также и твои, любовь моя, — ответил он ей, поднимая ее руку к губам. — Ты будешь участвовать в следующем собрании.

Он размышлял, собирались ли Дэн и Джулия продолжить традицию и пригласить всех на лето. В действительности Примроуз Парк принадлежал Джули. Дэн подарил ей его в качестве свадебного подарка, о чем Фредерику сообщили мама. Но если они все-таки продолжат, и все решат собраться, он не сможет присоединиться. Если ему никогда больше не придется смотреть в глаза тем двум, то это случится довольно скоро. В самом деле, жаль. Своим отчаянно глупым поступком, он поставил крест на своем прошлом и лишил себя двух своих лучших друзей.

— Что такое? — спросила Клара. Она посмотрела ему в глаза.

— Ничего, — ответил он. — Я просто вспомнил, что мой дядя скончался всего несколько месяцев назад. Он был эксцентричным чудаком, знаешь ли. В своем завещании он приказал нам немедленно снять траур.

- Носить черное целый год слишком угнетающе, — заметила она. — Я бы предпочла вспоминать про папу в своих мыслях, а не быть вынужденной вспоминать о нем таким отвратительным способом. Я ненавижу черное. Тебе повезло, Фредди.

Он удивил и себя и ее, кажется, когда потянулся и поцеловал Клару. Ему действительно повезло. Он мог бы ехать сейчас с холодной и мрачной незнакомкой.

— Я люблю тебя, — сказал он.

Она слегка улыбнулась и повернулась к окошку.

Это был приятный день. Их разговоры не давали скучать почти все время. Фредерик выносил и вносил в экипаж свою жену, когда они изредка останавливались, пренебрегая помощью ее слуги. Она была легкой, как перышко.

— К тому же, — прошептал он ей на ушко, когда впервые отказался от помощи слуги, — Это дает мне повод быть близко к тебе на людях, Клара. В таких местах большинство мужчин не осмелились бы коснуться чего большего, нежели кончиков пальцев или локтя леди, даже, если она была их женой.

Она посмотрела на него, одной рукой обнимая за шею, и рассмеялась.

— Ты иногда говоришь такие милые глупости, Фредди, — заметила она. — Ты когда-нибудь бываешь серьезным?

— Иногда, — ответил он, пристально глядя на нее тем взглядом, от которого, он это знал, женщины просто таяли. — Особенно тогда, когда я занимаюсь тем, что не требует слов.

В ее глазах родилось понимание, и она тут же покраснела.

— Опусти меня, — сказала она. — Ты стоишь уже больше двух минут возле этого кресла, Фредди. Опусти меня.

Он фыркнул и подержал ее еще несколько мгновений, прежде чем опустил в кресло и повернулся к хозяину постоялого двора, чтобы заказать им чай.