"Случайные помехи" - читать интересную книгу автора (Михановский Владимир Наумович)

13

Зоя и Женевьева торопливо вышли на широкий проспект, обсаженный голубыми елями. В полном безветрии снежинки опускались легко и торжественно. В этом однообразии было что-то завораживающее, даже колдовское.

Вдали возвышался силуэт дома-иглы, уходящий далеко за облака. Когда его четыре года назад возвели, городок ученых и испытателей обрел свое, неповторимое лицо, и оригинальное сооружение, которое поворачивалось вслед за солнцем, подобно подсолнуху, можно было увидеть на многих открытках и значках в разных уголках Земли и других освоенных планет. Дом вращался вслед солнцу и в пасмурные дни: чуткий двигательный механизм безошибочно отыскивал светило и сквозь плотную пелену облаков.

– Знаешь, я только сейчас почувствовала, какое счастье – просто вдохнуть чистый зимний воздух, – сказала Зоя, ступая по мягкому снегу.

– Выздоровеет Сергей – пойдем все вместе, как прежде, в альпинистский поход.

– Дождаться бы этого дня, – вздохнула Зоя.

– Ты сейчас куда?

– После медцентра – к Андрею.

Прохожих в этот час было мало. И ленты бежали пустыми. Медцентр располагался ближе к горам, чьи вершины едва угадывались сквозь снежную пелену.

– Я за сегодняшний день потеряла, наверно, десяток лет, – сказала Зоя.

– И я.

– Может, пройдемся немного?

Женевьева посмотрела на кровоподтеки, оставшиеся на щеках Зои после того, как та отодрала от них слой биопластика.

– Извини меня, Женевьева, – произнесла Зоя, неверно истолковав ее взгляд. – Я столько хлопот тебе доставила.

– Ладно уж, – махнула рукой Женевьева. – Слышала ведь: победителя не судят. А победители будут, надеюсь, не только ты да я, а все человечество.

Проспект наискосок перечеркнул тень низко пролетевшего аэробуса.

– Как самочувствие? Сильно давит? – спросила Женевьева. Смахнув снег с воротника Зои, задержала руку на ее плечах.

– Когда сидела за портьерой – так давило, кричать хотелось. – ответила Зоя. – А сейчас полегче.

– Это плохо, – озабоченно сказала Женевьева. – Давай поспешим ко мне. Гляди, прирастет биопластик. – Сергей тебя не узнает.

– Узнает. Я же узнала его, – произнесла Зоя, однако ускорила шаг.

Они ступили на самую быструю ленту, и вскоре показались купола медцентра, полускрытые высокой оградой.

– Надеюсь, справлюсь сама с твоими плечами, – сказала Женевьева, спрыгивая с ленты.

– Справишься, верю.

– Опять?

– Что – опять? – не поняла Зоя.

– Опять: верю – не верю. Будущий физик так изъясняться не должен, – произнесла Женевьева, и обе, посмотрев друг на друга, расхохотались.

– А знаешь, Алонд к тебе неравнодушен, – сказала Зоя.

– Чепуха. С чего ты взяла?

– Я видела, как он на тебя смотрит.

– Как на Крабовидную туманность, – усмехнулась Женевьева.

…Биопластик с плеч Зои Женевьеве удалось снять с превеликим трудом. Она вконец измучилась сама, измучила Зою, но хирурга на помощь не позвала.

– Удивительно активный агент, – покачала она головой, когда операция была закончена. – Еще немного – и пришлось бы тебе делать хирургическую операцию.

– Отдохнешь?

– Пойдем к Сергею.

– Одержимая.

– Я нужна ему, – просто сказала Зоя.

– Понимаю, – согласилась Женевьева. – Пойдем.

Всеобщее голосование, проведенное среди землян, поддержало просьбу председателя совета по проведению Эксперимента. Через полтора месяца, когда аккумуляторы накопили достаточно энергии для повседневных нужд землян, свершилось событие, которого члены совета ожидали с таким нетерпением. Направленная по лучу радиодепеша, содержащая развернутую команду-программу для старшего белкового манипулятора, ведущего корабль, ушла в сторону «Анастасии».

Алонд Макгрегор разрывался на части. Нужно было подготовиться к скорому возвращению «Анастасии».

Между тем специалистам удалось установить причины неудачи на Пятачке в момент возвращения капитана Торопца. Взрыв мощной шаровой молнии совпал по времени с неуловимым моментом проникновения информационных лучей на синтез-поле. Такое совпадение бывает раз в тысячу лет, но оно произошло, и следовало подумать над тем, чтобы впредь подобное не повторялось.

Сбилась с ног и Зоя Торопец. Ей, быть может, доставалось больше всех. Школа, Андрей, но главное – бдения в медцентре… Знакомых и друзей она избегала – времени не было. Ела наскоро, в закусочных или столовых. Сильно похудела. Правда, Женевьева говорила, что это ей идет. Состояние Сергея улучшалось, однако активизировать его состояние Лагранж опасалась, полагая, что это может пойти во вред.

Как-то, заскочив в кафе по пути из школы в медцентр, Зоя Алексеевна увидела маячившую впереди широкую спину Макгрегора. Почему-то ее охватила робость, и она отошла со своим подносом к дальнему столику, у окна, надеясь, что Алонд ее не заметит. Но тот увидел ее, приветственно помахал рукой и подошел к ее столику:

– Разрешите?

– Пожалуйста, – смущенно произнесла Зоя. Макгрегор аккуратно составил со своего подноса тарелки, придвинул стул и, погладив бороду, заметил:

– На ловца и зверь бежит.

– Зверь, надо полагать, я? – осведомилась Зоя.

– Разумеется. Я разыскивал вас, Зоя Алексеевна.

– Что-нибудь случилось? – спросила испуганно Зоя, опуская ложку.

– Ешьте, ешьте, – успокоил ее Алонд. – Ничего не случилось, кроме того, что я хотел пригласить вас на ближайшее заседание совета.

– Меня?

– Вас, именно вас, женщина с прирожденным мышлением физика, – усмехнулся Макгрегор.

– Что ж, тогда и я вам признаюсь кое в чем, – произнесла Зоя, отодвигая тарелку. – Я мечтала напроситься на ваш совет.

– Что же помешало?

– Смелости не хватило.

– По-моему, чего-чего, а смелости вам не занимать, – заметил Макгрегор. – Так вы уж, пожалуйста, приходите. Дату и время вам сообщат дополнительно. Будем готовиться к прибытию «Анастасии».

За кофе Алонд спросил:

– Как ваша подруга поживает?

– Кого вы имеете в виду? – не без лукавинки спросила Зоя Алексеевна.

– Лагранж.

– Разве вы с нею не видитесь?

– Вижусь, конечно. Но разговариваем мы только на научные темы.

– Женевьева очень много работает, день и ночь. Никому ничего доверять не хочет. Вы уж ей скажите, пусть пожалеет себя.

– Скажу, – пообещал Макгрегор, – но вряд ли это возымеет действие. Лагранж – фанатик своего дела. На таких наука держится. Да, собственно, и весь род человеческий.

– Согласна, – кивнула Зоя.

– А как Сергей Николаевич? Я видел его только по возвращении. Признаюсь, страшно вспомнить. Лагранж никого к нему не допускает, кроме вас.

– О, вы Сергея теперь не узнаете, – оживилась Зоя. – Ему сделали несколько пластических операций, восстановили черты лица. Я принесла Женевьеве из дому все фотокарточки, альбом домашний… Она сотворила чудо! Воспользовалась новым биопластиком из Зеленого городка.

– С этим биопластиком я знаком немного, – улыбнулся Макгрсгор. – Капитан не приходил в последние дни в сознание?

– Женевьева говорит, что в любой момент может включиться его сознание, но не хочет форсировать события. Она полагает, лучше это сделать, когда вернется «Анастасия».

– Что ж, ей виднее. – Макгрегор поднялся. – Спасибо за компанию. Знаете, рискну вечером заехать в медцентр. Проведаю вас с Женевьевой.

Улучив момент, Зоя рассказала Женевьеве о случайной встрече в кафе, о намерении Макгрегора.

– Едва ли у него получится по времени, – усомнилась Женевьева. – Сейчас у всех членов совета самые горячие деньки, а у него – тем более.

– Уверена, у него найдется время для визита.

– Откуда такая уверенность?

– Очень он настойчиво интересовался тобой.

– Глупости! – порозовела Женевьева.

– Говорил, что ты столп, на котором наука держится. или что-то в этом роде.

– Этот столп вот-вот рухнет от усталости, – грустно улыбнулась Женевьева, продолжая следить за пультом.

Зоя посмотрела на контейнер, на мерцающую жидкость, на неподвижную фигуру Сергея.

– Послушай, он тебе нравится? – спросила она после долгого молчания.

– Кто?

– Алонд.

– Не знаю, – ответила Женевьева, не оборачиваясь.

– Иногда я сама себе кажусь перегоревшей лампочкой. Вспыхнула когда-то и сгорела. И теперь никому не нужна.

Зоя промолчала.

– Алонд – достойный человек, но… – Женевьева не договорила.

– Держу пари, он придет! – Едва Зоя произнесла эти слова, как ближняя дверь отворилась и в помещение вошел Макгрегор.

Обе прыснули.

– Что это значит? – спросил подозрительно Алонд.

– Только что о вас говорили, и вот вы здесь. Как в сказке, – сказала Зоя. – Или в пьесе.

– Мне Женевьева разрешила посетить капитана Торопца, – пояснил Макгрегор.

– Председатель звонил, когда тебя не было, – смешалась Женевьева, отвечая на вопросительный взгляд Зои. – Но я не думала, что у него найдется время…

– Нашлось, как видите, – сказал Макгрегор, поглаживая бороду.

Подойдя к контейнеру, он долго разглядывал Сергея.

– Вы кудесница, Женевьева, – наконец произнес Алонд. – Каждый раз, когда вижу вашу работу, мне хочется поцеловать вам руку.

– Я старалась, – сказала Лагранж. – И ассистентка у меня была хорошая, – кивнула она на Зою.

– Кажется, что это спящий человек, который вот-вот проснется, – продолжал Макгрегор, разглядывая Сергея.

– По сравнению с тем, что было, – небо и земля! – Подойдя к женщинам, он спросил: – Любопытно, что же вы обо мне говорили?

– Что вы – столп науки, именуемой астрофизика, – подняла на него глаза Женевьева.

– Ну, ну, – произнес Макгрегор и покосился на Зою. Затем прошелся по помещению, твердо, как матрос на палубе, ставя ноги, остановился и сказал: – Я попросил собрать из архивов и видеотек все, что касается тристаунской истории. Необходимо все еще раз сопоставить и проанализировать. Здесь важен опыт каждого человека, который был хоть как-то замешан в этих событиях. До сих пор не прояснен финал драмы. Вы помните те дни?

– Такое не забывается, – нахмурившись, сказала Женевьева.

– Столько лет прошло, а я все помню, как вчера, – добавила Зоя.

– И можете вспомнить детали? – спросил Макгрегор.

– С деталями хуже, – сказала она. – Потолкуйте с Сергеем, когда он придет в сознание. Думаю, он сможет рассказать вам кое-что интересное об этих днях.

– Спасибо, Зоя Алексеевна, – улыбнулся Макгрегор. – Я уже убедился в ценности ваших советов. И верю, что капитан Торопец сообщит мне…

– Минутку, Макгрегор! – остановила его Зоя, подняв руку.

Алонд застыл на полуслове, удивленно воззрившись на собеседницу.

– Простите, сэр Макгрегор, – церемонным тоном продолжала Зойка, в которой проснулся прежний неукротимый бесенок. – Вы сказали – «я верю».

– Ну и что?

– А то, что астрофизику, представителю точных наук, не пристало оперировать такими зыбкими и расплывчатыми понятиями, как «верю – не верю». Это годится разве что для какой-нибудь жалкой словесницы…

– Только мечтающей уйти в науку, – закончила Женевьева, и все трое улыбнулись.

– Скажите, Алонд, а как вы расследовали тристаунское дело? – спросила осмелевшая Зоя.

– Ну, начало и ход событий вы, наверно, помните из тогдашних сообщений, – начал Макгрегор.

Зоя кивнула.

– Загадочная эманация, эпидемия страха, на дорогах десятки тысяч беженцев, покидающих город… Когда группа ученых, которую я возглавил, прибыл в Тристаун, он был уже пуст. Источник излучения, наличие которого я подозревал, кое о чем догадываясь, мы обнаружили довольно быстро. Им оказался неприметный домик на одной из улиц города, под вывеской «Часовых дел мастер». Хозяина нам, правда, обнаружить не удалось, хотя мы и догадывались, кто он. Прочесывание улиц тоже ничего не дало – он как в воду канул… Но это было потом, а для начала мы отключили излучатель, воздействовавший на головной мозг человека, – мы-то были, разумеется, в защитных шлемах. Проверяя комнаты, мы наткнулись на еще один прибор – передатчик необычной конфигурации. Он работал, потому, собственно, и помог нам запеленговать часовщика. Передатчик непрерывно испускал в эфир какие-то сигналы, явно упорядоченные. Сами мы разобраться в них не могли, связались тут же с линга-центром. Там бросились расшифровывать. Но оказалось, никаких аналогов, известных человечеству, не нашлось. Впрочем, общий смысл им удалось уловить. Часовщик призывал на нашу планету полчища своих собратьев, сообщая, что все подготовлено. Представляете, что с нами было бы, если он один наделал такой переполох?

Обе женщины слушали Макгрегора, затаив дыхание. Астрофизик был скуп на рассказы о себе и не часто открывал душу.

Алонд сделал несколько шагов и продолжал:

– Честно признаюсь вам, дорогие мои красавицы, сердце мое упало. Нужно ли вам говорить, какие мысли бродили у меня в голове? Все защитные силы Солнечной системы были приведены в состояние боевой готовности, чтобы отразить натиск агрессивных пришельцев. Однако никаких тревожных симптомов не появлялось. И тут, разбирая передатчик, я догадался, в чем дело: никто на Землю не прихлынет, поскольку сигналы не достигли цели.

– Как вы догадались? – спросили одновременно Зоя и Женевьева, не пропустившие ни одного слова.

– Мне помогло знание законов радиофизики, – усмехнулся Макгрегор. – Видите ли, передатчик оказался слишком маломощным для дальней космической связи. Я прикинул радиус его действия – он оказался всего что-то около полумиллиона километров. Это приблизительное расстояние до Луны. Следовательно, либо на Луне, либо на спутнике с таким радиусом должен был находиться усилитель. Ну, а дальше все было просто. Космические службы тщательно прочесали заданную зону.

– И что? – спросила Женевьева.

– И ничего не обнаружили.

– Куда же девался усилитель? – удивилась Зоя.

– Это уже не важно, – махнул рукой Макгрегор. – Взорвался, пришел в негодность, превратился в безобидный хлам. Важно, что сигнал не достиг цели. Засиделся я у вас, милые женщины, – глянул Алонд на часы. – А у меня еще столько дел.

Макгрегор попрощался и ушел.

…Кое-кто из членов совета удивился, когда в зале заседаний снова появилась Зоя Торопец, на этот раз без всякого камуфляжа, в собственном обличье. Она вошла в зал вместе с Женевьевой Лагранж.

Председатель встретил жену капитана с подчеркнутой вежливостью.

– Проходите, Зоя Алексеевна, – пригласил он. – Вот сюда, поближе, в первый ряд. Нам необходимы ваши идеи, – добавил он то ли в шутку, то ли всерьез – Зоя так и не поняла.

Пока шла специальная часть, она слушала выступающих без особого внимания, она начала даже жалеть, что откликнулась на приглашение Алонда и пришла сюда. Ученые сыпали специальными терминами, говорили на каком-то тарабарском языке. Потом, забывшись, она начала вслушиваться в их речь и вдруг сквозь частокол терминов каким-то шестым чувством, наитием начала угадывать в полупонятных словах некий скрытый смысл. И ей подумалось, как это, должно быть, чертовски интересно – проникать в глубины Вселенной, открывать новые фундаментальные законы мироздания для пользы всего человечества.

Поводом для сегодняшней встречи послужила ответная радиодепеша, полученная с борта «Анастасии». Посланная манипулятором, она пришла накануне. Энергии у маника хватило, правда, только на несколько бит информации. Он сообщал, что подробная инструкция-команда получена и он приступает к ее выполнению. В конце шел привет капитану Торопцу.

Осталось ждать появления «Анастасии» на специально приготовленной площадке Пятачка. К нетерпеливо ждущим ученым теперь присоединилось все человечество.

Ночь после совета прошла в медцентре тревожно. В состоянии здоровья капитана Торопца наступило ухудшение. Видимо, два предыдущих форсирования режима, предпринятых для того, чтобы на короткое время привести его в сознание, не прошли даром. Так полагала Зоя.

– _ Дело не в этих эпизодах, – покачала головой Женевьева, внимательно выслушав Зою. – Признаюсь тебе, я давно уже ждала, что в процессе выздоровления Сергея произойдет некий кризис, вот он и наступил.

– А компьютер?

– И он тоже его предсказал.

– Что же ты мне ничего не сказала? – упрекнула ее Зоя.

– К чему тебе лишние тревоги? И потом, что ты смогла бы изменить?

– Я должна знать.

– Я чувствовала, что организм Сергея должен был пройти через какую-то встряску. Вроде того, как для начала кристаллизации в перенасыщенный раствор нужно бросить крохотный кристаллик соли.

– Либо встряхнуть раствор.

– Ты меня поняла.

– Что же послужило таким кристалликом, или такой встряской? – спросила Зоя.

– Существенный вопрос. Кризис долго не наступал, и я уже думала вызвать его искусственно, но очень боялась применить какое-нибудь сильнодействующее средство, вроде электрошока.

– Через твои руки прошло столько больных…

– Но с таким случаем, сама понимаешь, я столкнулась впервые. Опыт у наших медиков еще не накоплен. А вдруг бы что-нибудь в организме Сергея необратимо повредилось?

– Так вот почему ты переживала в последнее время.

– Да.

– Но кризис начался сам по себе…

– Вот тут, Зойка, и начинается мистика, – развела руками Женевьева. – Без причины ведь ничего не бывает. Я прикидывала так и этак. Мне кажется, причиной кризиса, первотолчком к нему послужил наш вчерашний разговор с Макгрегором здесь, в зале, возле контейнера. Мы громко говорили, шутили, даже смеялись, упоминали Сергея.

– Разве он мог слышать наш разговор? – удивилась Зоя.

– Нет, конечно, поскольку был без сознания. Но аппаратура, связывающая его с внешним миром, не была отключена. А она сверхчувствительна. Видимо, какие-то слабые импульсы дошли до его мозговых клеток, разбередили дремлющее подсознание.

– Возможно ли это?

– Вполне. Здесь ведь достаточно малейшего толчка. Как у нас в горах: один брошенный камешек вызывает лавину. А однажды, когда я была в альпинистском походе, такую лавину вызвал вскрик одного из участников. Вот таким камешком и послужил для Сергея, я думаю, наш вчерашний разговор.

– Ну, а что дальше будет с Сергеем? – с тревогой спросила Зоя, разглядывая на экране нервно дрожащую кривую катодного осциллографа.

– После кризиса Сергей должен окончательно пойти на поправку, – сказала Женевьева. – Но процесс это тонкий и хрупкий. Тут я одна не справлюсь, даже с твоей помощью.

На этом этапе лечения Торопца Женевьева включила в работу весь коллектив медцентра. В деле спасения Сергея на равных с людьми трудились и белковые. Из людей особенно старалась Зоя, не щадя ни сил, ни сна.

– У тебя определенные медицинские способности, – сказала ей однажды Женевьева. – Если раздумаешь переходить в астрофизику, двигай в медицину.

Чтобы сохранить едва теплившуюся жизнь капитана, приходилось предпринимать энергичные меры. Состояние его, согласно датчикам приборов, менялось с почти калейдоскопической быстротой. Техника, кибернетика в таких случаях пасовали. Только человек с его интуицией мог практически мгновенно решить, какие меры принять в данную минуту. И не любой человек, а единственный в мире – Женевьева Лагранж.

Зоя находилась с ней рядом, неотлучная, словно тень.

Только под утро состояние Торопца стабилизировалось.

– Теперь все, – устало сказала Женевьева, вытирая салфеткой потный лоб. – Кризис он преодолел. Даю тебе пару часов свободного времени.

Зоя помчалась к Андрею, а Женевьева прикорнула прямо у пульта, свернувшись калачиком на жесткой софе. Проснулась она внезапно и в первые мгновения не могла сообразить, что произошло. Бросилась к приборам на пульте – они показывали, что все спокойно. Но какой-то тихий посторонний звук время от времени буравил мозг. Ага, вот! Сигнализирует экран внешнего вызова. Она вздохнула, подошла к нему, включила прием. На экране проступило лицо Макгрегора.

– Алонд? – удивилась Женевьева. – В такую пору?

– Седьмой час утра, – сказал Макгрегор. – Как прикажете вас понимать: слишком поздно или слишком рано?

– Боюсь, слишком поздно.

– Каково состояние капитана Торопца?

– Ремиссия, – коротко ответила Женевьева. – Но она наступила только под утро. Пришлось поволноваться и нам с Зоей, и всему персоналу. А какие новости у вас?

– Только что был на Пятачке. Проверил готовность синтез-поля для приема «Анастасии». Собственно, это целый космодром… Жсневьева, как у вас со временем? – неожиданно спросил Макгрегор.

– Теперь полегче, – ответила Женевьева, поправляя прическу. Она все еще не могла прийти в себя после короткого сна, столь внезапно прерванного.

– Я бы хотел встретиться с вами.

– Снова совет? – удивилась Женевьева. – Вы нас слишком часто собираете, Алонд.

– Я хотел увидеть только вас. Кое-что решить.

– Вдвоем мы ничего решать неправомочны, – ответила Женевьева полушутя-полусерьезно. – Давайте уж лучше и впрямь соберемся все. Тем более за эти дни у нас образовался довольно дружный коллектив единомышленников.

– А что, это идея, – согласился Алонд. – Отметим завершение очередного витка эксперимента. А где соберемся?

– Тут уж вы командуйте, – произнесла Женевьева, которая немного пришла в себя. – Вы наш шеф.

– Шеф-то шеф, да не очень покладистые у меня сотрудники, – буркнул Макгрегор.

– Сотрудники – золото! – возразила Женевьева. – Таких еще поискать.

Алонд подумал.

– Давайте соберемся вечером в горном кафе, – предложил он.

– Горное кафе? – подняла ресницы Женевьева. – Я там не была.

– Я тоже не был.

– Где это?

– Близ конечной станции горного фуникулера. Говорят, там очень красиво: прозрачный зал висит над самой пропастью.

– Припоминаю, мне Зоя как-то говорила об этом кафе, причем была ужасно огорчена, что его там построили.

– Почему?

– Не объяснила.

– Ее нынешнее состояние нетрудно понять, – вздохнула Макгрегор. – Надеюсь, в дружеском кругу она немного придет в себя.

– А у меня сюрприз.

– Для меня? – оживился Алонд.

– Не будьте эгоистом, – улыбнулась Женевьева. – Для всех.

– Какой же?

– Потерпите до вечера. Значит, до встречи, – сказала Женевьева и отключила экран.