"Дай Сы-цзе. Комплекс Ди " - читать интересную книгу автора

плавной кошачьей грацией нырнула под сиденье и скрылась из виду. (Наверно,
свернулась калачиком, чтобы не вылезали ноги. И наверно, судя по тому, что
из мрака не доносилось ни звука, тут же, едва положив голову на служившую
подушкой сумку, уснула.)
Мо изумило это хитроумно сооруженное ложе. До боли знакомое чувство
охватило его: он горячо сострадал бедной девушке, он уже готов был полюбить
ее; близорукий взгляд его затуманился жалостью, так что даже сквозь очки он
смутно видел все-таки высунувшиеся из-под лавки голые пятки. Гипнотическое
зрелище эти пятки, которые то и дело дергались или вяло почесывали одна
другую, отгоняя комаров. Тонкие щиколотки были не лишены изящества, а
остатки кораллово-красного лака на ногтях больших пальцев обличали некоторые
претензии на кокетство. Не прошло и минуты, как девушка снова поджала
грязные ноги, но они прочно отпечатались в памяти Мо, так что, представив
себе их, он мысленно видел ее всю: как она лежит в темноте, с поцарапанными
коленками, в перекрученных шортах, пропотевшей мужской майке, пыль пристала
к липкой спине, осела пепельным кружком на затылке, обвела серой каймой губы
и нарисовала темные круги под слипшимися от жаркого дыхания ресницами.
Мо встал, перебудив соседей, извинился и, с трудом пробираясь между
сидящими в коридоре людьми, направился в туалет. Вернувшись, он увидел, что
его бесценное место, кусочек рая размером с треть скамейки, захвачено
ближайшим соседом, отцом нерадивого школьника. Он сидел неподвижно, уронив
голову на откидной столик, как будто его застрелили. Остальную часть скамьи
занял второй узурпатор; теперь уже он, в свою очередь, навалился на плечо
отца семейства и пустил изо рта струйку слюны. На самом краешке, со стороны
коридора, притулилась крестьянка. Она кормила ребенка, расстегнув блузку и
придерживая пальцами тугую набухшую грудь. Мо с досадой и горечью принял
потерю привилегированной позиции и сел на пол у ног крестьянки.
Ночная лампочка бросала блики света на голые торсы спящих, на
картежников, слабый луч попал и на красный чепчик младенца. "Зачем ему эта
штука, когда такая духота? - подумал Мо. - Или он болен? Разве его мать не
знает, что сказал один знаменитый психоаналитик про героиню европейской
сказки: ее красная шапочка - не что иное, как символ месячных?"
И вдруг то ли красная шапочка, то ли упоминание о том, что она
символизировала, запалили в душе Мо жаркий огонь. "А что, если она
девственница?" - громом прогрохотало у него в голове. В тот же миг со
столика свалилась его ручка, отскочила от пола и в истерике устремилась на
другой конец коридора. Краем глаза Мо видел, как она катится и катится, не
останавливаясь, будто подражая мчащемуся по рельсам поезду, но остался
безучастным. Он снова уставился на красный чепчик и не сразу осознал, что
повторяет про себя одно и то же: "Да, если она девственница, тогда совсем
другое дело". Ребенок на руках у крестьянки сморщился, раскрыв измазанный
молоком рот, и запищал.
Мо не переносил детского плача. Он отвернулся. По лицам пассажиров
пробегали тени, за окном мелькали дрожащие огоньки, проносились безлюдная
бензоколонка, улица с темными витринами, недостроенные дома в многоярусных
бамбуковых лесах.
Младенец в красном чепчике замолк, потянулся к Мо и стал колотить его
по лицу своим капризным невинным кулачком, разморенная, уставшая мать не
мешала ему. Мо не уворачивался, он пристально следил за банкой из-под пива,
которая в конце концов сорвалась с места и