"Танцуя с Кларой" - читать интересную книгу автора (Бэлоу Мэри)

Глава 15


Третий посетитель прибыл четыре дня спустя. К Гарриет не приезжало много гостей. Но на этот раз официальное объявление дворецкого было адресовано именно ей.

– Лорд Арчибальд Уинни к мисс Поуп, мэм, – доложил он Кларе, стоя на пороге её личной гостиной.

– Ко мне? – Гарриет вскочила на ноги не характерным для неё порывистым движением. – Лорд Арчибальд? О, нет. Должно быть, здесь какая-то ошибка. Скорее всего, он приехал к тебе, Клара.

– Ты хочешь видеть его? – Клара поджала губы. – Я отошлю его, если ты не хочешь, Гарриет. У него нет никакого права являться сюда без приглашения или, по крайней мере, без разрешения приехать.

Гарриет взглянула сначала на Клару, а затем на невозмутимого дворецкого.

– Я приму его, – наконец сказала она. – Не будете ли так любезны проводить его в гостиную, мистер Бэйнз?

«Зачем он приехал?» – крутилось у нее в голове, пока она спешила в свою комнату, чтобы взглянуть на себя в зеркало. Не было времени менять платье, да и ничего более привлекательного в ее гардеробе все равно не имелось. Не было времени расчесать волосы и уложить их в более аккуратую прическу. Она безжалостно щипала щеки, чтобы на них появился румянец, а затем, выпрямилась, нахмурившись.

Что она делала? Что она делала? Неужели она впала в истерику, услышав о прибытии лорда Арчибальда Уинни? Неужели ее сердце отбивало бешеный ритм из-за мужчины, который предложил ей стать его любовницей? Гарриет распрямила плечи, сделал глубокий вдох и вышла из комнаты.

Лорд Арчибальд Винни стоял, опираясь на каминную полку сбоку от потрескивающего пламени, приняв позу напускной небрежности. Он пристально смотрел на нее, легкое веселье светилось в его глазах.

– А, мисс Поуп, – произнес он. – Как любезно с Вашей стороны оказать мне такую честь, приняв меня. Я всерьез опасался, что меня выбросят отсюда за ухо.

Он приехал в уважаемой дом, чтобы увидеть ее. Он проделал длинный путь из Лондона только для этой цели. Почему? Ведь только в мире грез и фантазий намерения мужчины такого рода могли измениться. Разве не так? Но она почувствовала, как мучительная надежда вновь пробуждается в ней.

– Чем я могу помочь Вам, милорд? – Она гордилась тем, как спокойно звучал ее голос.

– Вы можете подойти поближе и поцеловать меня, Гарриет, – ответил он. – Я скучал по Вас.

Она осталась там, где стояла, около двери, и рассеянно сложила руки перед собой.

– Вы обдумали мое предложение, моя маленькая чаровница? – спросил он.

– Я дала Вам ответ, милорд, – промолвила Гарриет. – И он не изменился и не изменится, – добавила она.

Лорд Уинни выпрямился и сделал шаг навстречу к ней.

– Я не буду предлагать больших материальных стимулов. Ведь они не поколебают Ваше решение ни на йоту, не так ли? А если я предложу Вам мое глубочайшее уважение, Гарриет? Мое преданное и безраздельное внимание до тех пор, пока мы оба не придем к согласию что-либо изменить? Нам будет хорошо вместе, милая.

Очень хорошо. В этом она не сомневалась.

– Я не могу думать ни о ком, кроме Вас, – продолжал он. – Я вижу Вас в своих снах. Я просыпаюсь, думая о Вас.

Она как никто другой понимала, каково это.

– Гарриет. – Его бархатистый голос ласкал ее. – Признайтесь, по крайней мере, что это заманчиво.

Она посмотрела ему в глаза.

– Было бы очень странно, если бы это было не так, – призналась Гарриет, – и очень неправдоподобно, если бы я отрицала это. Но то, что Вы предлагаете – это грех, милорд.

– И все же это Вас искушает. – Он улыбнулся.

– Нет ничего грешного в искушении, – заметила она. – Только в том, чтобы поддаться ему. Я не поддамся ему, милорд.

На мгновение воцарилась тишина.

– Нет, видимо, не поддадитесь, – наконец произнес он. – Я проиграл, не так ли? Что ж, Гарриет, с Вами я потерпел свое первое поражение. Но я никогда прежде не выбирал любовниц среди добродетельных женщин.

В то время как она не отрывала взгляда от своих рук, ее сердце разрывалось от боли, и она задавалась вопросом, следует ли ей покинуть комнату или подождать, пока он откланяется. У нее не было никакого опыта, как вести себя в подобных обстоятельствах.

И тогда он подошел к ней и одной рукой приподнял ее подбородок.

– Вы сможете рассказать своим внукам о негодяе, который погубил бы Вас, – сказал он, – и самым неблагоприятным образом сравнить его с неоспоримой респектабельностью их дедушки. Но, возможно, Вы признаетесь им или, может быть, только огню, когда будете глядеть на него, что Вы отдали частичку своего сердца этому негодяю.

– Это неправда – возмущенно начала она.

Но он накрыл ее рот своим, тем самым не дав ей договорить. Тот факт, что он был открыт не слишком шокировал ее на это раз, ведь это было уже не впервые. Его рот был теплым, влажным и настойчивым, и вдруг его язык стремительно и глубоко ворвался в ее собственный приоткрытый рот. Затем его серебристые глаза смеялись, глядя в ее глаза. Однако этот смех, казалось, был сопряжен и с некой печалью. Или, возможно, она видела то, что хотела видеть.

– Я даю Вам разрешение сказать им, что он тоже отдал частичку своего сердца их бабушке, – произнес он. – Не могли бы Вы, пожалуйста, теперь прекратить постоянно являться в мои сны, мисс Гарриет Поуп?

Только если он прекратит являться в ее сны.

– До свидания, – простился он. – Осмелюсь надеяться, что мы еще увидимся, если Фредди снова когда-нибудь решит привезти миссис Салливан в город. Возможно, время поколебает Ваше понятие о грехе. Но я не откажусь от своего предложения.

– Время ничего не изменит, милорд, – заметила она.

Он легко коснулся ее губ подушечкой своего большого пальца, прежде чем его рука опустилась к ее подбородку.

– До свидания, маленькая скромница, – произнес он.

– До свидания, милорд.

Дверь за ним закрылась так тихо, что Гарриет даже не сразу поняла, что он ушел. Она не двинулась с места. Если она медленно досчитает до двадцати – нет, лучше, очень медленно до ста – должно быть, он уйдет. Уйдет из дома и еще дальше по подъездной аллее с территории поместья. Если она сможет выдержать так долго, считая очень медленно, тогда, возможно, она сможет справиться и с сильнейшим искушением побежать за ним и окликнуть его по имени.

Но она никогда не называла его по имени. Как бы она назвала его? Как бы она называла его, если бы стала его любовницей?

– Один, два, три, – медленно считала Гарриет, шевеля губами. Она чувствовала его всем своим существом. Жар его тела окутал ее подобно плащу. – Четыре, пять, шесть. – У нее чуть не подогнулись колени, когда он просунул язык ей в рот. – Семь, восемь. – Она любила его. – Девять, десять.

Нет. Нет, нет, нет. Она обхватила лицо ладонями, отчаянно качая головой из стороны в сторону.

Это был последний раз. Она больше не встретится с ним. Ей не следует. Она должна проследить за тем, чтобы никогда больше не встретиться с ним. Грех никогда еще не казался ей настолько притягательным. Искушение поддаться ему становилось все более непреодолимым каждый раз, когда она видела лорда Арчибальда Уинни. У нее не осталось сил и дальше сопротивляться ему. Она должна быть уврена, что никогда больше не встретится с ним. Она ни в коем случае не должна возвращаться в Лондон с Кларой.

Они виделись в последний раз. В последний раз.

Недели, последовавшие после возвращения Клары в Эбури-Корт показались Фредерику ужасными. Его первым побуждением было поехать вслед за ней, чтобы извиниться, попросить прощения, в котором он отчаянно нуждался. Попытаться объяснить ей... Но объяснить что? Постараться убедить её, что он исправится? Но это звучит так банально, что он даже не осмелится произнести это. Или стоит попробовать? И действительно ли он хотел посвятить себя только Кларе? Он привязался к ней, он стал ценить ее. Но спытывал ли он еще какие-либо чувства к ней? Хотел ли он быть рядом с ней? Мысль о полной капитуляции пугала его.

Фредерик решил подождать некоторое время. Сначала он разберется в своей жизни, изменит ее к лучшему, а затем попытается наладить и брак. Больше никакого алкоголя. Это было легко. Выпивка никогда не представляла для него реальной угрозы. Это был лишь способ отвлечься, к которому он время от времени прибегал, когда дела шли плохо. Он покончит с этим. И с женщинами. До тех пор пока не женился, он не получал истинного удовольствия от бесчисленных занятий любовью – а только мгновенное удовлетворение своих физических потребностей. После этого он всегда чувствовал себя грязным и ужасно вялым…и виноватым. Он забудет о женщинах на время, а, подумав, примет решение либо о возобновлении брака — если Клара примет его обратно — либо найдет себе любовницу. Но больше никаких беспорядочных похождений.

И никаких азартных игр. А вот это было тяжело. Игра в карты, а также заключеие пари на деньги, были таким приятным, весёлым развлечением, которому он с удовольствием предавался вместе с друзьями. Но порой Фредерик не мог контролировать себя: в него будто вселялся дьявол. Однажды вступив в игру, он не мог бросить ее. Он не знал, когда нужно остановиться, чтобы не увеличивать потери или сохранить выигрыш. Он забывал об осторожности и благоразумии, как только адреналин, получаемый от игры, начинал бушевать у него в крови. Единственный выход – раз и навсегда бросить игру.

Он избавился от всех трех пороков в течение одного дня и ночи, последовавших за уходом жены. Теперь он сидел один дома; его грызло одиночество и мучало чувство вины и угрызения совести за то, как он жил. Всё изменилось за один год, даже меньше. Ещё до начала весны он был весёлым и беззаботным повесой, как и многие из его знакомых. Это была жизнь, которой он жил годами, жизнь, которую он любил. И Фредерик намеревался так жить и дальше, пока, когда-нибудь в отдаленном будущем, не настало бы время остепениться, выбрать жену и завести наследников. Эта жизнь казалась беззаботной и очень приятной.

И вот неожиданно, и без какого-либо предупреждения, ему пришлось столкнуться с реальностью, и чем больше он прилагал усилий, чтобы разобраться и навести порядок, тем больше он утопал в этом. В прошлом отец несколько раз вытаскивал его из неприятностей. Даже больше, чем из неприятностей. А затем умер дядя, после смерти которого произошла вся эта ужасная история с Джули. Потом он обманул Клару. Внезапно его поступки, которые до недавнего времени казались всего лишь глупыми выходками молодого человека, отдающего дань увлечениям молодости, стали затрагивать других людей. Причинять боль другим людям. Джули. Кларе.

Джулия сбежала от него и была счастлива с Дэном. А Клара расплачивалась за его грехи. Он вдруг вспомнил, как во время той проклятой прогулки по парку заявил жене, что ей следовало бы сожалеть о том, что она не могла проснуться в своей постели в Бате и обнаружить что последние несколько месяцев были дурным сном. И Клара лишь утвердительно кивнула.

Клара. Он закрыл глаза. Её отец всё время причинял ей боль, руководствуясь своей эгоистичной любовью. А теперь и он, её муж, который даже не мог оправдать свои действия любовью.

Клара.

Он не мог больше вынести одиночества. Слишком много мыслей теснились в его голове. Он нуждался в общении. Самым разумным местом, где он мог найти компанию, был, конечно, один из его клубов. Но там он рисковал снова увязнуть в игре. Он должен лишь положиться на свою силу воли, решил Фредерик, поднимаясь. Он больше не мог оставаться дома.

Фредерик не возвращался домой в течение двух дней, и тогда пришел только для того, чтобы искупаться, поспать и сменить одежду. В последующие дни и недели он часто забывал даже о таких элементарных вещах, погрузившись в безумную оргию алкоголя, игр и посещений всех более-менее элитных борделей, и даже одного или двух другого сорта. В похождениях его сопровождали малознакомые джентльмены, а не друзья. Его образ жизни стал слишком беспорядочным, диким и распущенным, чтобы посвящать в него даже самых близких из них, таких как лорд Арчибальд Уинни.

Но для самого Фредерика темп сменяющихся развлечений был всё ещё недостаточно быстрым, чтобы суметь забыться. Мысли продолжали мучить его, заполняя рассудок всякий раз, стоило ему только расслабиться, а иногда даже и этого не требовалось. Он даже не мог сдержать данное самому себе обещание привести свою жизнь в порядок, иногда думал Фредди. Хотя мог бы, если бы действительно хотел, вызывающе твердил он себе. Порой он вспоминал, что был женат. Его жена находилась в деревне, не так уж и далеко. Он должен написать ей. Он должен напомнить ей заботиться о своем здоровье, выходить на свежий воздух всякий раз, когда позволяла зимняя погода. Но кто он такой, чтобы говорить о заботе и здоровье, о пользе свежего воздуха? И кому послать распоряжения по уходу за женой? Распоряжения, которым она наверняка бы повиновалась. Но в праве ли он требовать от нее повиновения?

Фредерик возненавидел сон, потому что тогда он видел Клару. Он просыпался, ища её в постели рядом с собой, но находил лишь пустоту и адскую головную боль или же – еще хуже – голое тело незнакомки. Он взял за правило, требовать от шлюх, которым платил, ни под каким предлогом и под страхом его гнева, не давать ему заснуть.

Он потерял счет дням и неделям. Он не знал, сколько прошло времени после отъезда Клары до приезда графа и графини Биконсвуд. Однажды, рано утром, они возникли у него на пороге, по чистой случайности застав Фредерика дома, погруженным в горячую ванну.

– Передай им, что меня нет дома, – велел он дворецкому, на стук которого его камердинер открыл дверь. – Скажи им, чтобы не ожидали моего прихода. – Он провел рукой по подбородку, который был покрыт трех или четырехдневной щетиной – он не мог точно припомнить, как долго не брился – и закрыл глаза, болевшие от усталости.

– Да, сэр, – ответил дворецкий, и камердинер стал закрывать дверь.

– Подождите, – оставновил их Фредерик. Господи, он должен был навестить тетю несколько недель назад. Вероятно, большая часть его семьи скоро приедет, или уже приехала в связи с этой проклятой свадьбой, что приближалась – как скоро? Боже, у него в голове все перемешалось.

– Проводите их в гостиную, если они захотят ждать полчаса или около того, пока я не приведу себя в порядок.

– Да, сэр, – произнес дворецкий.

Прекрасное впечатление произведет он на гостей, думал Фредерик десять минут спустя, стоя перед зеркалом без одежды. С волосами, которые нуждались в стрижке две или три недели назад, с таким же бледным лицом как у его жены, с глазами, под которыми залегли тени и что самое привлекательное, – были налиты кровью. Даже побрившись, ему не удастся произвести более приятное впечатление. Он выглядел так, словно ему было необходимо выспаться в течение недели или около того. На самом деле он выглядел совершенно распущенным.

Иногда, криво усмехнувшись, подумал Фредерик, отворачиваясь от довольно болезненного созерцания собственного отражения, внешность бывает отнюдь не обманчива.

Казалось, это был не совсем подходящий случай, чтобы вести светскую беседу о погоде, но именно это сделал Фредерик после того, как поприветствовал гостей с сердечностью, от которой сам внутренне содрогнулся и пожалел, что не мог войти снова. И они ответили в том же духе. Погода действительно была прохладной, согласился граф Биконсвуд. Но весьма бодрящей, добавила графиня. Чудесно подходила для прогулок.

– Фредди. – Наконец произнесла Джулия. Ее голос звучал так, будто она была на грани взрыва, первая из них признав, что причина этого визита ни в малейшей степени не была данью вежливости. – Фредди, я больше этого не выдержу. Я говорила об этом с Дэниелом, он со мной согласился и предложил привезти меня сюда. Этого просто не должно быть. Это невыносимо.

Фредерик, который прежде чем начать разговор о погоде, усадил своих гостей, а затем уселся сам, поднялся, пересек комнату и встал у окна. Он стоял спиной к гостиной.

– Я думаю, мы квиты, Джули, – промолвил он. – Я не думал, что можно поступить хуже, чем я поступил с тобой. Я могу понять твою жажду мести. Я могу даже согласиться с тем, что я заслужил большего наказания, чем получил в то время. Один удар в челюсть от Дэна – едва ли это было справедливым наказанием. Но, по крайней мере, твоя месть была направлена исключительно на меня. Не на невинное создание, которое уже вынесло в свое жизни больше страданий, чем многие могли вытерпеть. Ты говорила мне, что никогда не сможешь простить меня, Джули. Что ж, я вынужден ответить тем же. Я не смогу простить тебя за то, что ты причинила боль Кларе.

– Фредди! – Возмущенно воскликнула графиня, напомнив прежнюю Джулию. – О чем, ради всего святого, ты говоришь? О чем он говорит, Дэниел? А, ну конечно, я знаю ответ. Клара разъяснила мне это, когда мы ездили в Эбури-Корт несколько дней назад. Ты думаешь, что я рассказала ей обо всем, не так ли, Фредди? Ты действительно думаешь, что я способна на это? Должно быть, ты сошел с ума. Если бы я хотела отомстить тебе, я бы пришла и разбила тебе нос. Ты должен знать, что я всегда поступала именно так.

Джулия никогда не делала ничего со злым умыслом. Он не подумал об этом прежде.

– Клара сказала, что ты поведала ей обо всем, что случилось в Примроуз Парке, – произнес он.

– Это она так думает, – заметила графиня, рассердившись. – Камилла и я знали, что она ощутила некую напряженность между нами в театре, Фредди. Она нам понравилась, и мы хотели, чтобы она стала нашей подругой. Мы не желали причинить ей боль. Таким образом, мы приехали сюда и рассказали Кларе о том, что ты сделал мне предложение из благородства после смерти дедушки, поскольку решил, что я осталась без гроша в кармане. Мы сказали ей, что тебе было неприятно, когда вместо этого я вышла замуж за Дэниела, и поэтому ты уехал в Бат. А вновь встретившись со мной, почувствовал себя неловко. Это все, что мы рассказали ей, Фредди.

Фредерик прислонился лбом к холодному оконному стеклу. Он закрыл глаза.

– Иногда рассказать правду лишь частично оказывается столь же скверно, как и солгать, – провозгласил граф. – Я бы предпочел, чтобы Камилла и Джулия сначала посоветовались со мной, Фредди, но, в конечном счете, мы всегда сначала делаем, а потом думаем, стоило ли. Они считали, что поступают как лучше. Они даже не предполагали, что это приведет к размолке между тобой и женой.

Клара. Он набросился на нее в парке, выплеснув отвращение к самому себе.

– Я поняла,что что-то случилось, когда Клара уехала в деревню вскоре после нашего визита, – сказала графиня, – когда она обещала навестить маму Дэниэла. Мы ездили повидаться с ней несколько дней назад, Фредди.

Тысяча вопросов пришли ему на ум. Как она? Счастлива ли она? Или наоборот несчатна? Он зажмурил глаза.

– Она понимает, что ей рассказали не все, – продолжала графиня. – Мы не добавили к этой истории ни слова, только вновь заверили ее, что ты не любил меня. Я знаю - этого она всегда больше всего опасалась.

Господи. О Господи, почему они просто не ушли?

– Она выглядит хорошо, Фредди, – невозмутимо добавил граф.

Это было хоть какое-то утешение. По крайней мере, он не сломил ее. И все же даже теперь в нем проснулся ужасающий эгоизм, будто он получил бы некое удовлетворение, услышав, что она выглядела худой, бледной и несчастной.

– Фредди. – Графиня коснулась его руки. – Прости меня за то, что я стала причиной вашей размолвки.

Фредерик рассмеялся, но не поднял головы и не открыл глаз.

– Ты просишь прощения у меня, Джули? – усмехнулся он.

– Да, – ответила она, – и прощаю тебя. Мне кажется, ты нуждаешься в этом, Фредди. Я прощаю тебя за все. Конечно, прощаю. Так или иначе, ты был не настолько жесток, чтобы осуществить свой план. Ты вез меня обратно домой, когда Дэниэл, Камилла и Малкольм догнали нас. Никакой реальный вред не был причинен, и, в некотором смысле, ты даже способствовал нашему с Дэниелом сближению раньше, чем это могло произойти в противном случае. Я простила тебя, как только мой гнев остыл, и сказала бы тебе об этом, дурачок, если бы ты не сбежал так позорно. Я никогда не думала, что ты можешь сбежать, когда придется отвечать за свои поступки, Фредди. Лишь несколько недель назад я сказала, что никогда не смогу простить тебя за то, что ты женился на Кларе. Но на самом деле это не мое дело, как Дэниел изо всех сил старался объяснить мне.

Он сглотнул. Дважды. Господи, он хотел, чтобы они ушли. Он не сможет сдержать эмоций, если они не сделают этого.

– Это была лишь еще одна глупая авантюра, имевшая место в Примроуз Парке, – продолжала графиня. – Одному богу известно, сколько их было за эти годы, Фредди. Давай забудем об этом. Давай снова будем друзьями. О, глупый, как же мы можем не быть друзьями, если мы всегда ими были?

– Мне кажется, нам лучше уйти, Джулия, – заметил граф. – Мы приедем снова, Фредди. Или, что еще лучше, приезжай сам навестить маму. Она желает знать, что происходит. Да и тетя Роберта с дядей Генри приехали вместе со Стеллой, чтобы оказать Малькольму поддержку в связи с приближающейся свадьбой. Пойдем, любовь моя.

Но вдруг Фредерик резко развернулся и схватил Джулию прежде, чем она смогла отойти хоть на шаг от него. Он крепко обнял ее и спрятал свое лицо поверх ее головы.

– Дурачок! – промолвила она после нескольких секунд тишины, уткнувшись в его шейный платок. – О, Фредди, ты такой глупый. Я могла бы убить тебя.

– Не прекращай повторять эти нежные слова, – пожурил он слегка неровным голосом, – и Дэн сделает это для тебя, Джули.

– Тебе лучше не сжимать меня сильнее, – предупредила она. – Иначе мы раздавим четырехмесячного малыша, Фредди. Разве мы с Дэниэлом не ловко справились с этим? Он покраснел? А ты? – Она подняла смеющееся лицо и посмотрела на него. – Ты бы лучше поздравил нас.

Фредерик поцеловал ее в лоб.

– Поздравляю, Джули, – сказал он. – Я всегда знал, что ты умная девочка. Поздравляю, Дэн.

Он отыскал взглядом кузена, который стоял рядом с ними и серьезно смотрел на него, а затем протянул его правую руку. Фредерик крепко пожал ее, одной рукой придерживая графиню за плечи.

– Ты выглядишь ужасно, – заметила она. – Когда ты спал в последний раз? Мне кажется, ты…

– Тише, милая, – прервал ее граф. – Фредди, мы пойдем. Ты наветишь маму, не так ли? И остальных? Я глава семьи, в конце концов, и не желаю никаких размолвок между ее членами. Привезешь Клару на свадьбу?

– Мне надо подумать, – ответил Фредерик.

– Привези её, – настаивала графиня. Она засмеялась и поцеловала его в щеку, прежде чем взять мужа под руку. – Ты слышал Дэниела. Это был приказ. Я дрожу каждый раз, когда он что-либо приказывает мне.

Мужчины обменялись понимающими улыбками.

– Кстати, Джули, – заметил Фредерик, когда они уже уходили и были на пути к двери. – Знаешь, я люблю её.

– Идиот! – воскликнула она, улыбаясь ему через плечо. – Об этом говорил каждый твой жест с тех пор как мы приехали сюда, Фредди.

Да поможет ему Бог, подумал он. На него нахлынуло отчаяние и все облегчение, что принесло их прощение, улетучилось – да поможет ему Бог, это была правда.