"Джонатан Свифт. Полное и правдивое известие о разразившейся в прошлую пятницу битве" - читать интересную книгу автора

бесчеловечным, общаясь с поэтами - низкопоклонником, неряхой и тупицей. Все
искусства, просвещающие других людей, тебя делают грубым и упрямым; при
дворе ты стал невежею, а светские беседы довершили обращение тебя в педанта.
К тому же больший трус не отягчал еще армии. Но не унывай, даю тебе слово:
что бы ты ни захватил, добыча твоя останется за тобою, хотя надеюсь, что
прежде твой гнусный труп станет поживой коршунов и червей".

* Особа, о которой идет речь, славится тем, что готова напасть без
разбора на кого угодно, используя при этом самую низкую непристойную брань.
** См.: Гомер о Терсите.

Бентли не посмел отвечать, но, задыхаясь от злобы и ярости, удалился в
твердой решимости совершить необыкновенный великий подвиг. Помощником и
спутником он избрал своего любимца Уоттона, и они решили хитростью или
исподтишка вторгнуться в какой-нибудь незащищенный край армии древних. Поход
свой они начали по трупам убитых друзей, затем обошли справа свои войска,
затем поворотили на север, пока не достигли могилы Альдрованди, которую
миновали со стороны заходящего солнца. И так, объятые страхом, приблизились
они к передовой страже противника, озираясь в поисках лагеря раненых или
отставших воинов, спящих без оружия вдали от остальных. Так две дворняги,
побуждаемые врожденным прожорством и домашней нуждой, сходятся парой, хотя и
с опаской, чтобы ночью забраться в овчарню богатого скотовода; поджав хвосты
и высунув языки, крадутся они тихо и медленно, а тем временем бдящая луна в
зените изливает на их виновные головы отвесные лучи; и не смеют они залаять,
хоть и дразнит их ее сияющий лик, то отраженный в луже, то стоящий на
небосводе, но одна из них озирает окрестность, а другая рыщет по равнине, не
найдется ли неподалеку от стада какая-нибудь полуободранная туша,
оставленная пресытившимися волками или зловещими воронами. Вот так с не
меньшим страхом и предосторожностью продвигалась вперед эта любезная пара
любящих друзей, когда вдруг они приметили вдали свисающие с дуба блестящие
доспехи двух воинов и рядом на земле самих владельцев, объятых глубоким
сном. Друзья бросили жребий, и осуществлять это предприятие выпало на долю
Бентли; он двинулся вперед, имея в авангарде Смятение и Изумление, тогда как
Ужас и Боязнь сопровождали его с тыла. Приблизившись, он узрел крепко спящих
двух героев армии древних, Фаларида и Эзопа. Бентли охотно разделался бы с
обоими и, подкравшись поближе, было уже нацелил свой цеп в грудь Фаларида;
но тут вмешалась богиня Боязнь, она схватила ледяными руками нового и
оттащила его от опасности, каковую предвидела; ибо обоим уснувшим героям
случилось в тот самый миг повернуться, хоть крепко они спали и видели сны.
Фалариду как раз в эту минуту снилось, что некий дряннейший поэтишка сочинил
на него пасквиль, а он засунул его в раскаленного быка, где тот ревел благим
матом*; а Эзопу снилось, что он и другие вожди древних лежат на земле и
дикий осел, сорвавшись с привязи, скачет вокруг, топча их и лягая, и гадит
им на лица. Бентли же, оставив спящих героев, схватил доспехи обоих и
ретировался в поисках своего милого Уоттона.
* Это согласуется с Гомером, который описывает сновидения тех, кого
убивают во сне.

Тем временем тот давно уже блуждал, стараясь отыскать какое-нибудь
дело, пока наконец не достиг небольшого ручейка, который струился из