"Григорий Свирский. Штрафники " - читать интересную книгу автора

Сруб стоял на железных оцинкованных полозьях. Бревна были старые,
полозья ржавые, видно, баня перешла по наследству от лагерей, как бараки в
Воркуте. И точно. Внутри, на бревнах, вырезано ножом, нацарапано гвоздями
столько лагерной матерщины и отчаянных, перед этапами, просьб, угроз,
заклинаний, что я зачитался.
Ночь была прозрачно-холодной, как газировка со льда; дверь раздевалки
не закрывалась, и я вряд ли стал бы раздеваться, если бы Сойферт не
стреганул меня веником из крапивы:
- Давай-давай!
И тут же ковыльнул в сторону, вскричав победно:
- Ага! На ловца и зверь бежит!..
"Зверь" был здоровущим парнем с флотскими наколками на волосатых руках.
Сойферт сообщил мне, что это самый знаменитый бурмастер на всем Севере, Вася
-- знаток глубинного бурения. Под судом и следствием не был... - зачастил
Сойферт, - короче, родился для вашей книги. В "Правде" о нем писали.
Вася начал стягивать с себя одежду, поинтересовавшись с усмешкой:
- Писать будете, как мы в землю зарываемся?..
- Ну, вы пообщайтесь, я парку нагоню! - дружелюбно крикнул Сойферт и
исчез в бане.
- Из самой Москвы, однако? - переспросил парень. - Ла-ады! Объясните
мне, в таком случае, как же так, землю продают нашу? Оптом... Мы, вот,
забурились на шесть тысяч, газ нашли, а потом узнаем, что все это заранее
продано. И кому? Немцам, которые отца моего убили. Они нам - трубы, мы им
-- газ... Жизнь-то, оказывается, стерва!.. Все народное достояние продают.
На корню. Немцам и потом, говорят, американцам, макаронникам всяким.
Получается, отдай жену дяде. Или мы не Россия, а черножопые какие?..
Жизнь-то, вот, стерва! - повторил он и сплюнул зло; стал выбирать веники.
Высмотрел самые большие крапивные листья, протянул мечтательно: - Пихтовых
веников бы!.. Э-эх, нету гербовой, попишем на простой...
Дверь из бани распахнулась, оттуда рвануло горячим паром. Выскочил
огненно-красный костлявый Лева Сойферт. Присел на корточках, обхватив колени
и тяжело дыша.
- Ну, власть, - пробасил Вася покровительственно. - Сварилась
вкрутую? Эх, всех бы вас в один котел!..
Сойферт распрямился пружиной, поглядел вслед ему недоуменно и еще раз
огрел меня веником из крапивы.
- Коммунисты, вперед! На железной печке клокотала вода, в детской
ванночке. Пахло распаренной хвоей и чем-то отвратным. Денатуратом, что ли?
Печка с засыпкой, впервые такую видел. Обычная бочка, из-под бензина,
обшитая еще раз железными листами. Между листами и бочкой доверху галька,
крупный песок. Не иначе, лагерный патент.
Железная бочка, а тепло держит, как русская печь.
Сойферт плеснул на гальку кипятку, шибануло паром так, что я отскочил к
противоположному концу бани.
- Ох, пихтовых бы веников! - простонали сверху.
Но пихтовых не было. Мы распарили те, что были. Из крапивы. Колючки
стали мягонькими. Не обстрекали тело.
Лева Сойферт хлестнул меня крапивой наотмашь. По спине. По ногам.
Задохнулся.
- Жеребцы! - Он едва перевел дух. - А ну, поддайте московскому пару.