"Роман Светлов. Прорицатель (роман)" - читать интересную книгу автора

рисунки, украшавшие его грани, стали почти незаметны. Но массивный,
вросший в землю, алтарь не терял своей многозначительности, притягивая
взоры людей и богов.
Стратег приказал войскам располагаться на ночь рядом с ним. Над
родником, питавшим платаны, установили шатер для невесты, за неимением
цветов убранный пихтовыми ветками, и Иероним отвел туда Гиртеаду.
- Я не хочу, чтобы служанки изображали ее подружек и родственниц, -
сказал он, вернувшись. - Пусть она сама искупается в священной воде и
приготовится к свадьбе.
Приличествующей торжественности не получилось, зато церемония прошла
просто и ясно. Даже Тиридат возгласом выразил восхищение, когда Гиртеада,
одетая в длинное - до пят - сирийское платье из ярко-красной ткани,
появилась у алтаря. Она была юной, платье - взрослым и изысканным. Калхас
видел перед собой уже не девушку с красивым и странным лицом, а прекрасную
молодую женщину, смущенную силой, которую она открыла в себе. Историк,
перекопавший в поисках подходящего одеяния половину скарба Эвмена,
довольно улыбался и, поминутно дергал за рукав пастуха, пытавшегося
подойти к зардевшейся девушке и расцеловать ее.
Роль отца невесты взял на себя стратег. Он принес жертвы Зевсу,
Гестии, Артемиде, отрезал прядь волос со лба Гиртеады и бросил в огонь на
алтаре. После этого он подозвал к себе жениха и, воздев руки горе,
заговорил торжественно и чинно.
- Взываю к тебе, Зевс-мудрость, и к вам, Мойры-уделы. Взываю к очагу
- Гестии, к Гере и Артемиде. Благословите меня в этот священный час... А
теперь вы, друзья наши, - опустил он вниз свои длани. - Будьте свидетелями
ты, Антиген, и ты, Иероним, и ты, Тиридат. Я отдаю эту девушку, Гиртеаду,
мою дочь, в жены этому человеку, Калхасу. Отныне она не будет приносить
жертвы предкам в своей семье. - Он повернулся к пастуху: - Бери ее. Считай
мои слова отцовским благословением.
Ночью пили вино, в меру и неторопливо. Разговор вился пустой, но
спокойный. Даже Антиген соизволил остаться у стратега до утренней стражи.
Гиртеада, измученная массой событий, произошедших в последние дни, быстро
уснула, и Калхас просидел свою брачную ночь вместе с пирующими. Над ним
подтрунивали, а он и не думал отвечать на шутки: полусонный, клюющий
носом, но счастливый тем, что находится среди людей, близко к сердцу
принявших его горе и его радость, аркадянин терпел до последней здравицы.


Гиртеада настояла на том, чтобы у нее было собственное маленькое
хозяйство. В палатке, которую отныне разбивали для них по вечерам, она
устанавливала посуду, ухаживала за платьем мужа, брала на кухне Эвмена
продукты и готовила что-либо по-своему. Калхас признавал, что София дала
воспитанницам немало. Аркадянин понимал: девушка делала это не для
демонстрации искусства бывшей воспитательницы, а ради самоутверждения.
Гиртеада боялась превратиться в праздную и пустую игрушку, подобно многим
женщинам, сопровождавшим армию. Калхас приветствовал это, принимая все - и
удачи, и неудачи в их хозяйстве легко, с веселым интересом. Он нисколько
не удивлялся ладу их жизни - все существо его верило, что иначе быть не
могло.
Благодаря палатке они получили возможность принимать гостей.