"Роман Светлов. Прорицатель (роман)" - читать интересную книгу автора

хозяина, хотелось побыстрее проглотить непривычное питье. Но едва он
совершил последний глоток, горечь с языка ушла. Рот наполнился бархатным
хлебным привкусом, а вверх по затылку побежали теплые струйки крови.
- Еще? - полузакрыв глаза и счастливо улыбаясь спросил сириец.
- Еще, - Калхас подставил чашку под прохладную струю.
Когда бешу нагрелся, он стал шипеть и давать большую желтую пену.
Газария порывался унести кувшин с остатками египетского пива в подвал,
чтобы заменить его другим, холодным, но пастух не давал сделать этого.
- Допьем. Зачем ему пропадать? - повторял он.
Пиво оказалось ужасно хмельным, но хмель не был тяжелым. Все
множество чувств, которые довелось испытать в последние дни, пастух видел
разложенными перед собой какою-то заботливой рукой. Благодаря бешу он мог
смотреть на них отстраненно, а не смешивать ненависть, печаль, любовь в
тот ком, что душил его на берегу ручья. Калхас слушал сочувственные слова
Газарии и доводы сирийца казались ему весьма убедительными.
- Ты говоришь так, словно она умерла! - увещевал сводник. - От скорби
ей легче не будет. И смотреть ей станет куда приятней в румяное лицо, чем
в бледное или изможденное.
- Гиртеаду еще нужно отнять у Софии.
- Отнимешь! Почему бы нет? Судьба подарила тебе ее, потом забрала,
затем снова подарит. Сколько раз в жизни все выворачивается наизнанку - не
перечесть!
- Тебе нужно возвратиться к стратегу, - продолжал Газария. - Раз он
обещал помочь, ты должен вытрясти из него исполнение обещанного. Даже в
самом худшем случае, если придется рассчитывать на собственные силы, в
доме Эвмена ты сможешь найти деньги... Зачем деньги? Чтобы нанять лихих
людей, отбить девушку и скрыться - хотя бы к тому же Антигону.
Газария торжествующе смотрел на Калхаса - словно Гиртеада уже сидела
рядом с ними. А пастух возмущенно мотал головой.
- Нет. Только не к Антигону.
- Ну, смотри, - сириец принципиально не желал понимать, чем один
полководец Александра отличается от другого. - Для меня они на одно лицо.
Эвмен разумен, он не свирепствует, его войска не обирают Тарс - и это
хорошо. Но Антигон в своих провинциях, говорят, тоже не свирепствует. К
тому же у него большая армия. Сейчас весь Тарс молится, чтобы боги
отвратили стратега от идеи дать бой под стенами города. С теми отрядами,
что находятся здесь, Эвмен все равно его не удержит. А ярость победителей
обернется на нас...
С языка Калхаса готовы были сорваться злые слова, но он сдерживал
себя, понимая, что нельзя отвечать упреками на сочувствие и радушие.
Второй кувшин казался пастуху уже сладким. Горести, политика - все
утекло с бархатной песчаной жидкостью. Разговор становился все более
бессвязным и нечленораздельным, а главной задачей стало удержать свое тело
в диагональном положении, не откинуться на спину и не забыться.
Первым захрапел Газария. Он лежал в позе пирующего, опершись на левую
руку и малейшее движение заставило бы его голову рухнуть. Калхас,
удивляясь тому, что в нем еще сохранились остатки твердости, подобрался к
своднику и осторожно опустил голову того на пол. Затем поднялся, вышел по
нужде на грязный задний двор сирийца и долго собирался с силами, прежде
чем совершить соленое возлияние во славу Сабазия.