"Роман Светлов. Прорицатель (роман)" - читать интересную книгу автора

где-то видел.
Пастуху казалось, что он слышит слова вождя македонян сквозь толстое
одеяло, которое некто накинул ему на голову. Вначале Калхас ждал веселого
облегчения, но вместо него его охватила скука. Трупы, валявшиеся вокруг в
разнообразных позах, не внушали страха, но и не приносили радости или
удовлетворения. Калхас наткнулся на стеклянный, бессмысленно застывший
взгляд мертвого македонянина. Руки того были вывернуты, закинуты за плечи,
словно он собирался сделать гимнастический мост. Копье пробило латы
ветерана и пригвоздило к земле. Потом копье хотели вырвать, буквально
распотрошив грудь аргираспида. Но лицо мертвеца оставалось
тупо-равнодушным, только шрамы, покрывавшие скулы, были мраморно белыми,
настораживая пастуха своим холодом.
- Вы, македоняне, оказались самонадеянны, - лениво произнес Калхас,
повернувшись к Антигену.
- Эта самонадеянность открыла нам десятки городов, - зло бросил
Антиген. - Даже такой, как ты, должен понять, что не ехидство здесь
уместно, а скорбь. Боги отчего-то позавидовали нам. Ничем иначе не
объяснить гибель стольких... Так как тебя зовут?
- Калхас, - сказал пастух. - Я из охраны Дотима.
- Так и есть! Я видел тебя на совете у Эвмена. Правильно?
Калхас кивнул.
- Странное у тебя имя. Ну, ладно. - Антиген взял пастуха за шею,
наклонил его голову к себе и, пачкая засохшей кровью, звонко поцеловал в
губы.
- Спасибо. Считай, что ты вытащил меня из Аида. За шиворот вытащил.
Клянусь, я запомню это.
Калхас непроизвольно вытер рот, но Антиген не обиделся. Заметив
несколько глубоких царапин на его груди и руках, он усмехнулся:
- Ага! Тебя тоже пометили! Первые раны - сладкие. От них становишься
сильнее.
Вслед за этим Антиген принялся отдавать приказы аргираспидам. Увидев
своего вождя невредимым, ветераны криками приветствовали его. Однако к
приказам они уже не прислушивались: беззащитный город вызвал к жизни
инстинкт грабежа, и македонская змея расползлась по Танафу. Хмыкнув,
Антиген махнул рукой:
- Пусть развлекаются. А ты отчего грустишь? - спросил он у Калхаса.
Калхас не грустил. Просто наконец скуку сменило облегчение.
Облегчение смешивалось с усталостью, и, чувствуя слабость во всех членах
своего тела, пастух сел на землю. Рядом с ними оставался только тот
македонянин, который сражался вместе с Антигеном. Это был совсем старый
воин. Дряблая, землистая кожа делала его похожим на древнюю черепаху.
Землистые складки окружали шею, а между костлявыми пальцами кожа
натягивалась словно перепонка. Отложив в сторону щит, морщась от боли, он
ощупывал края раны на левом плече. Она была рваной и выглядела страшно.
Калхас поразился тому, как этот человек вообще был в состоянии сражаться.
Между тем трупы, наваленные перед стеной, говорили о том, что в искусствах
Ареса он был искушен.
Ощупав рану, македонян склонился над одним из мертвых горожан и
отодрал длинную полосу от его одежды. Калхас хотел помочь ему, но старик
буркнул: "Сиди!" и наложил повязку сам, действуя зубами и правой рукой.