"Татьяна Светлова. Шантаж от Версаче" - читать интересную книгу автора

Нет, в ней не было ничего броского и вызывающего, тонкое лицо было
серьезно, хотя едва заметная усмешка бродила в уголках полных, чуть тронутых
помадой губ. В костюме светло-серой тонкой шерсти, в узкой длинной (до
середины икр) юбке, обнимавшей стройные ноги, она ничем не сверкала, кроме
рубина на пальце, который вспыхивал темно и кроваво каждый раз, когда его
обладательница вскидывала на прицел небольшой микрофон ко рту собеседника,
как только последний этот рот открывал. Вместе с микрофоном вскидывались на
прицел темные глаза, и представители самой мужественной профессии, до сих
пор провожавшие взглядами-фотовспышками каждую короткую юбчонку, вдруг
завороженно столбенели, наткнувшись на темные, с золотой искрой глаза
журналистки. Реми решил подобраться поближе к этому чуду - в конце концов,
почему бы ему тоже не дать интервью? - как по дороге наткнулся на еще одно
удивительное создание.
Сначала была спина в светло-голубом. Просто спина, узкая, женская. А по
спине струилась коса. Шелковистая каштановая коса до поясницы. Кажется,
последний раз такие косы он видел в каком-то кино. И то в детстве.
Потом был полупрофиль нежной щеки (совсем девчонка!); он слегка
прикоснулся, прося разрешения пройти (теплые плечи!), и обрел лицо. Лицо на
него глянуло так, словно оно его узнало: радостно взмахнуло ресницами и
порозовело. Этакое свежее яблочко... Актриса, должно быть, - начинающая, на
ролях сусальных ангелочков. Тут народ какой-то натек на буфет детективов, а
кто может натечь в Доме кино, как не его постоянные киношные обитатели?
Французскому детективу было невдомек, что народ в России может натечь
откуда и куда угодно, если там тусовка.
- Бонжур, - сказал Реми, - вы не знаете, кто здесь отвечает за
организацию? Я не вижу здесь одного своего русского друга и хотел бы о нем
расспросить... - и вдруг спохватился, что говорит по-французски. Мир нынче
говорит все больше на английском, что Реми несколько удручало как патриота:
то ли дело в старые добрые времена, когда высшим шиком считалось... Впрочем,
приходилось мириться с реальностью, и Реми переспросил на вполне приличном
английском: добрый вечер, организация, русский друг...
- Я говорю по-французски... - заявило существо и распахнуло глаза.
Реми тоже распахнул: в придачу к сказочной косе у этого существа водились
неправдоподобные, почти круглые, теплые карие глаза.
- О, какая удача! - запел Реми. - Это необыкновенное везение! У вас
потрясающее произношение! - Он врал: девушка говорила с акцентом. - А вы
здесь тоже участвуете в симпозиуме?
В вопросе была легкая ирония - он был абсолютно уверен, что нет.
Кареглазка не замедлила смутиться:
- Нет... Я просто пришла... И я не знаю, кто отвечает за организацию.
Ничем не могу вам помочь, к сожалению.
- Вы актриса?
На этот-то вопрос Реми предполагал утвердительный ответ. Но она
смутилась еще больше: "Н-нет..." - и покраснела еще больше.
Ресницы упали, лицо отвернулось, предоставив ему снова нежный овал
розовой щеки, и Реми вдруг разозлился. Какого хрена он пристает к какой-то
писюхе? Чего ему от нее надо? Чего ему вообще надо от женщин? Ничего!
Ни-че-го! Он взял от них бессрочный отпуск.
Он суховато извинился и протиснулся дальше. Журналистки уже не было на
прежнем месте. Он и ее не стал искать: чего ему надо от нее? Ни-че-го!