"Виктор Светиков. Вершины " - читать интересную книгу автора

преодолела его и поднялась к горному перевалу. Все свои силы "духи" свели в
долину.
Вслушиваясь в дробную перестрелку, Черножуков приказал взводам в
строгом порядке следовать за разведчиками. Заранее была прекращена с нашей
стороны всякая стрельба. Но когда душманы сунулись, то получили достаточную
порцию свинца. Тем временем рота начала выход из ловушки. И ни разу не
раздалось ни звона оружия, ни стука солдатского котелка, ни шума
сорвавшегося из-под ног камня. Последней уходила группа прикрытия под
командованием старшего лейтенанта Борисова: "Это мое дело, комиссарское", -
сказал он офицерам. Знал, что малейшая оплошность могла стоить ему жизни...
Через несколько дней командир подразделения афганской армии привез в
батальон, которым командовал майор Терехов, пожилого дехканина в рваном
халате, насильно мобилизованного душманами в банду и покинувшего ее при
первой возможности. Он-то и рассказал, как утром бесновался пегобородый
главарь "духов", когда после предпринятой атаки выяснилось, что советские
солдаты исчезли из долины, словно призраки. В ярости пустил он плеть по
плечам караульных, в один голос причитающих, что только шайтан мог унести
русских аскеров.
- Если и был шайтан, так это Черножуков, - смеялись в батальоне. - Его
солдат впору горными оленями именовать, по любой тропе пройдут.
В роте к таким разговорам относились с долей иронии. Дело в том, что
при разборе происшедшего эпизода, едва не стоившего многим жизни, старший
лейтенант Борисов изрек не всем понравившуюся фразу: "Мы с вами, товарищи,
будем считать, прошли всего лишь мектеб (начальную мусульманскую школу)".
- Правильно старший лейтенант сказал, - поддержал Борисова прапорщик
Виктор Видлога, секретарь партийной организации роты, всегда спокойный, не
теряющийся ни в какой обстановке здоровяк с внимательным взглядом добрых
глаз. - Надо настойчивее овладевать боевым мастерством, школой боя. В роте
Виктор самый старший, 1951 года рождения. Говорил он всегда степенно,
взвешивая каждое свое слово, а если совет давал, то надежный, Черножуков - и
тот иногда обращался к нему: "Ну а что вы думаете, Виктор Петрович?" И
прапорщик неторопливо, казалось, даже пули над головой не могли заставить
его поторопиться, начинал излагать свои мысли.
Однако исключения все же бывают. Однажды он случайно оказался в
незнакомом кишлаке. Вдруг ротный по рации услышал его голос. Услышал и
удивился частоте слов, с которой прапорщик сообщал о душманской засаде.
- В чем дело? - взволнованно перебил его Александр.
- Кажется, влип, товарищ командир... - Видлога замолчал, то ли
отстреливаясь от наседавших бандитов, то ли подыскивая нужные слова, чтобы
поточнее объяснить вот это самое "влип". - Сзади "духи", а впереди глухая
стена дувала. Преодолеть ее невозможно. Себя мишенью выставлю. В общем,
передай нашим, пусть не поминают лихом.
Видлога обращался к Черножукову уже на "ты", как бы подчеркивая, что он
уходит из его подчинения.
- Ну, это вы бросьте, - осадил его Черножуков, лихорадочно соображая,
как оказать помощь.
До кишлака никак не меньше четырех-пяти километров - пока их
преодолеешь, душманы могут одолеть сопротивление прапорщика. А вот если ему
удастся дувал перескочить, тогда им его не взять, во всяком случае - до
подхода помощи. Дорого бы он, Черножуков, дал, чтобы оказаться там, рядом с