"Людмила Свешникова. Антей" - читать интересную книгу автора

Спал он долго и проснулся от непонятной тревоги. Недалеко от избушки
слышались частые хриплые крики и острый шелест. На месте, где осталась часть
тушки, копошилась лохматая черная стая птиц. Они выдирали сизые внутренности
из того, что недавно было серым маленьким лосенком, хрипло кричали и на лету
вырывали друг у друга куски. Объеденный остов белел тонкими ребрами, но
почему-то нетронутая голова лежала в стороне и заходящее солнце, отражаясь в
глазах, оживляло их.
Михайлов почувствовал: он совершенно один здесь, - он, жуткие птицы и
эта мертвая голова, словно бы неотступно следящая за каждым движением.
Распахнутая дверь избушки показалась вдруг подстерегающей западней, он не
посмел вернуться в нее и провести еще одну ночь.
Поспешно он напился прямо из реки, дошагал по берегу до сухого русла,
разрезающего крутизну, вскарабкался по склону и пошел по лесу, старательно
оглядываясь по сторонам - где-то здесь должны быть признаки дороги, по
которой проехал седовласый мотоциклист, нужно было держаться по прямой от
берега, и он держался, но дороги не было. В вечерней тишине леса чудилось
что-то зловещее, нужно было все же войти в ту проклятую избушку и захватить
ружье!
"Ну-ну, раскис! - упрекнул он себя. - Неврастеник! Кому ты нужен в
пригородном лесу. Вот сейчас выйду на шоссе, голосну машине и через час буду
в цивильной жизни".
Прошло около трех часов, а шоссе все не было, лес густел - должно быть,
он сбился с прямой, обходя деревья и кусты. Небо пока было светлым, и
темнота только-только начинала подниматься от земли, обволакивая низкий
кустарник и овражки, на посеревшем небе проявилась полупрозрачная, ущербная
луна, ее то скрывали низкие облака, то она, бледно желтея, проглядывала
сквозь промоины и между ними. Темнота быстро сгущалась, в травах и кустах
послышались чьи-то осторожные шажки, шорохи и попискивание.
Уу-ух... - тоскливо простонало над головой в ветвях. Михайлов вздрогнул
и вытер со лба холодную испарину. "Птица, - сказал он себе. - Конечно птица,
мало ли здесь разных тварей".
Несколько часов бесполезных блужданий пробудили голод и жажду, он устал
и сел передохнуть на пенек, одиноко торчащий на поляне в окружении старых
усохших деревьев с молодой порослью у корней. Теперь уже стало совсем
непонятно, в какую сторону идти, показалось невозможным выбраться из леса, и
он, возможно, умрет здесь в одиночестве, а черные птицы обгложут до костей,
как лосенка.

...В той коммуналке, где жил он в детстве, были длинные унылые
коридоры, тускло освещенные, часто совсем темные, потому что мальчишки
выкручивали, озорничая, лампочку. Однажды, возвратившись домой, он ощупью
шел в непроглядной темноте коридора, нащупал ручку своей двери - и ужас
овладел им. Это была незнакомая круглая ручка, значит, и другая дверь, хотя
он не мог ошибиться - только его квартира находилась в торце длинного
коридора. Страшное одиночество овладело им - он выброшен из жизни, умрет от
страха у чужого порога... Со слезами он отчаянно забарабанил в незнакомую
дверь, она вдруг распахнулась, и старуха соседка заворчала:
- Опять ключ потерял?! Ходют, ходют, открывай вам всем...
Михайлов пристыдил себя за вспомнившийся тот детский и сегодняшний
страх и громко сказал: