"Леонид Свердлов. На переднем крае " - читать интересную книгу автора

названием Дейзенгофен. Из аэропорта я добираюсь туда на электричке.
Гостиницу нахожу довольно быстро. Спустившись вниз по главной улице, я
оказываюсь на площади, посреди которой стоит высокий полосатый столб, а
позади виднеется двухэтажная деревянная гостиница. Над входом висит жестяной
человек с кружкой пива в руке. Под ним надпись: "Гамбринус".
Зайдя в гостиницу, сразу оказываюсь в пивной. Говорю бармену, что у
меня здесь снят номер. Оказывается, обращаться надо не к нему. Через
некоторое время ко мне выходит хозяин и дает мне ключ от номера.
Честно говоря, я рассчитывал увидеть что-то более солидное. Комната
совсем маленькая. Кровать, стол, стул, шкаф и раковина. Санузел в другом
конце коридора. Из окна вид на площадь со столбом.
В номере делать нечего. Спускаюсь вниз. Ехать в Мюнхен не хочется: уже
вечереет, денег мало, да и никуда от меня Мюнхен не денется.
Лучше как следует посплю перед первым рабочим днем. Но и спать пока
рано. Захожу в пивную. У входа читаю вырезки из старых газет. В гостинице
есть собственная пивоварня, причем хозяин ее в шестидесятых годах получал
премии и патенты на изобретения каких-то специальных приспособлений для
варки пива. Пиво в них приобретает особый янтарный оттенок, а пена
становится особенно белой и густой, занимая в стакане ровно столько места,
сколько полагается по строгим баварским стандартам. Рядом с вырезками висит
и прейскурант. Цены с непривычки пугают. Не сразу решаюсь зайти, но один раз
живем: надо попробовать такое замечательное пиво, настоящее, баварское,
свежесваренное. Такое ведь есть только в этой гостинице, и нигде больше во
всем мире.
Пшеничное пиво мутное, с густой пеной. Его вкус неповторим. Нигде ни
до, ни после я не пил такого пива, как в этой гостинице в
Дейзенгофене. Именно там я узнал, каким пиво должно быть, а не каким
оно бывает. Его можно пить сколько угодно, оно не очень крепкое, но, выпив
несколько литров, понимаешь, что алкоголь в нем все-таки есть.
Иногда даже слишком хорошо понимаешь, но поздно. А с непривычки
заметить это мудрено, пока не встанешь из-за стола, не поймешь, что стоять
уже не можешь. Но вставать приходится не скоро: от этого пива почему-то не
тянет в туалет. Хочется сидеть за столиком долго-долго, потягивать пшеничное
пиво из маленького высокого поллитрового стакана или из большой литровой
кружки, рассуждать о жизни, наблюдать за суетливым официантом итальянцем
Тони, слушать музыку самодеятельного духового оркестра, который упражняется
в соседнем зале, и смотреть на посетителей, настоящих баварцев с окрестных
деревень.
Баварцы люди особенные. По сей день они ходят в своей баварской одежде,
которую здесь продают во всех универмагах. Это короткие кожаные штаны с
лямками, расшитые рубашки из грубой ткани с оловянными пуговицами и зеленые
шляпы с перьями. Так они одеваются не только на праздник. Каждый день в
пивной они сидят в этих костюмах, пьют пшеничное пиво из литровых кружек,
общаются на своем странном баварском наречии и не расходятся до тех пор,
пока за ними не придут их жены, здоровенные тетки в народных платьях,
ругающиеся последними баварскими словами. В Баварии ругаются именно женщины.
Мужчины там мирные, незлобливые и медлительные. Женщины же огромные,
стремительные, выпивающие залпом литр пива и способные остановить на скаку
не только коня. Что конь! Остановить на ходу БМВ для таких было бы не
трудно.